— А что я должна делать? Запрыгнуть на диван и закинуть ноги на стол? — психую.

— Почему нет? Идем со мной на кухню, ведьма.

— Я не ведьма! — психую еще больше.

— Ага, только не испепели меня своим колдовским взглядом, — Воронов смеется, его смех одновременно и злит, и вселяет хрупкое чувство счастья.

Я не выдерживаю и бросаюсь на Вадима со спины. Он реагирует практически молниеносно. Не понимаю, как так происходит, но Воронов в два счета опрокидывает меня на пол и прижимает предплечьем к полу. Не знаю, как у него это получается, но мне совсем не больно.

— Тут нужна подготовка, — весело заявляет Воронов, и я замечаю, когда он такой, всё в нем преображается и с таким человеком хочется дружить.

— Думала, справлюсь, — улыбаюсь как счастливая идиотка, а он вдруг становится серьезным и смотрит на мою щеку. — Наверное, синяк будет, но ничего, пройдет, — чувствую, как Вадим убирает от меня свое предплечье.

— Больше тебя никто не тронет, обещаю, — Воронов резко встает, помогает встать мне и ведет на кухню.

Момент искренней и такой приятной легкости улетучивается, и я не буду врать, что меня это ни капли не расстроило.

9. Глава 9.

Кухня Вадима оказывается такой же крупной, как и в том доме, где мы сегодня были. Темная мебель, кремового цвета стены и большое, прозрачное окно прямоугольной формы.

— Садись, — Воронов указывает жестом на странный высокий табурет с низкой спинкой.

Я не без труда усаживаюсь на него и обнаруживаю, что мои ноги вообще не достают до пола.

— Странный и какой-то неправильный у вас тут стул, — недовольно бормочу, пытаясь приловчиться к нему.

— Это барный табурет, он таким и должен быть. Ноги можешь на перекладину поставить.

Вадим едва заметно улыбается, но не насмешливо, а как-то по-доброму что ли. Я чувствую себя неловко, из-за собственной бестолковости и в то же время ощущаю тепло, разливающееся внутри моей грудной клетки.

— Простите, не знала.

— Не извиняйся, — строго произносит Воронов, заглядывая в холодильник. — Это я должен просить прощения за то, что не уследил. Витя вообще нормальный мужик, но пить ему категорически нельзя. Планка зразу падает.

— Ничего страшного. Я хорошо ему врезала.

— Да, это уж точно, — улыбка Вадима на секунду становится шире, но затем он одергивает себя, будто сделал в моем присутствии непозволительное послабление. — Есть красная рыба слабосолёная и немного фруктов, хочешь?

— Хочу, — честно отвечаю и напряженно сцепляю пальцы рук в замок. — Красивый дом, — после короткой паузы заявляю.

— Сам спланировал весь его интерьер, — с неприкрытой гордостью отвечает Воронов, расставляя передо мной тарелки с нарезанными апельсинами, ананасами и горстью всяких ягод.

— Оно заметно.

— В самом деле?

— Ага.

— Чай хочешь?

— Хочу, — киваю, изучая взглядом широкую спину Вадима, скрытую под белой тканью рубашки.

— Зеленый? Черный?

— Какой сделаете, я в этом не разбираюсь. Главное, чтобы горячий был.

— Хорошо.

Он продолжает хлопотать на кухне, а я продолжаю бесстыже смотреть на его спину, изучая черный ремень плечевой кобуры и то, как она изящно обтягивает крепкий торс.

Пожалуй, в этот самый момент я по-настоящему и влюбилась. Вот так просто. Раз — и по уши влюбилась. Что-то внутри произошло. Какая-то перемена или сломался важный винтик, который прежде удерживал меня от заинтересованности к противоположному полу. А, может, это шок, после пережитого? Нет, вряд ли.

— Почему вы делаете всё это? — тихо спрашиваю, когда Воронов ставит передо мной дымящуюся кружку с ароматным чаем.

— Потому что, хочу, — просто отвечает, тщательно нарезая ломтики красной рыбы.