Он не рискнет отпугнуть ее суровым наказанием, даже если она его и заслужила. Сегодня все будет, как прежде.

- Мы вернемся к этому разговору, - пообещал Игнат. – Советую серьезно отнестись к предупреждению.

- Мрр… - согласно муркнула Даша, потершись щекой о его ладонь. –Хорошо, как скажешь. Позволь сегодня побыть твоей маленькой девочкой. Я же не о многом прошу?

Зажимы оставили гематомы на ее теле: где-то красные, где-то с синевой. Но боли она получила мало. Хотелось еще и еще…

«Я веду себя, как сучка во время течки…» - подумала Даша.

- Ладно, - кивнул Игнат. – Ляг животом на стол, устраивайся поудобнее. Увы, на сегодня это наш единственный… станок.

Он опять гладил ее плетью: плечи, спину, ягодицы, бедра. Но все сильнее и сильнее, все чаще. В ушах зазвучала знакомая мелодия. Игнат всегда использовал один и тот же трек, помогающий ему придерживаться комфортного для Даши ритма. Сейчас он его не включил, это память играла с Дашей, подсказывая милые сердцу подробности.

Игнат не просил… Забыл? Или полагал, что в этом нет необходимости? Обычно Даша вслух читала «Песнь о деревьях» Киплинга.

Средь дерев, чей напев с далеких времен…

Игнат называл это своей страховкой. Он переживал, что увлечется и причинит Даше вред. Теперь, видимо, уверен в себе.

- Средь дерев, чей напев с далеких времен… - начала Даша.

Игнат сбился с ритма. У нее нет глаз на затылке, однако она готова была поспорить, что Игнат ошарашен. Впрочем, длилось это недолго.

- Ты помнишь? - севшим голосом поинтересовался он. – Продолжай.

И Даша читала стихотворение, пока язык не начал заплетаться.

Боль ласкала ее, баюкала, окутывала теплом. Боль унесла ее на небеса, позволила парить, нежиться в мягких облаках. Боль россыпью звезд услаждала взгляд.

- Ты как, сокровище?

У боли голос Игната, его темные глаза, сильные руки.

«Я люблю тебя…» - подумала Даша.

Или произнесла вслух? Неважно.

Приходить в себя после порки всегда мучительно. Даша ненавидела эти моменты, каким бы хорошим не был мастер, который ее порол. Все они – хуже Игната. Только он знал, какое питье ей подать, какую сладость предложить. Только он умел держать ее на руках так, чтобы не тревожить спину и ягодицы.

Ничего не изменилось. В объятиях Игната по-прежнему уютно, в его взгляде все то же умиление.

- Спасибо, мастер.

- Не благодари. Я испытал не меньшее удовольствие. Ради этого стоило искать тебя целых двенадцать лет.

- Ты забыл, - мягко напомнила Даша. – Это ничего не значит.

- Недавно ты сказала, что любишь меня. Жаль, не услышала ответ. Я тоже…

Даша закрыла ему рот ладонью.

- Не надо. Ничего не говори.

Игнат убрал ее руку.

- Почему, моя милая девочка?

- Потому что я больше не твоя милая девочка, Игнат. Я свитч.

- Я привыкну.

- Не привыкай. Не хочу, чтобы ты ломал себя. Это моя проблема.

- Это вообще не проблема, - возразил Игнат. – Ты ее надумала.

- Неправда! Я слышала. Я сама слышала, как ты отзывался о свитчах.

- Ты не допускаешь мысли, что с тех пор я мог… повзрослеть?

- Хочешь проверить? Хочешь убедиться, что с этим тяжело мириться?

- Хочу сам сделать выбор. Двенадцать лет назад ты все решила за меня.

Так вот в чем дело…Игнат убедил себя в том, что однолюб, но на самом деле она – его незакрытый гештальт. Что ж…

- Хорошо, - согласилась Даша. – Хочешь увидеть госпожу?

- Да.

- Я покажу тебе, какой еще могу быть. Но пообещай…

-Что, Дашенька?

- Хочу, чтобы здесь… - Она коснулась ладонью области сердца Игната. – И здесь… - Приложила ее ко лбу. – Твой выбор был честным. Не делай его из жалости.

- Хорошо.

- И еще… Не говори мне, что выбрал. Когда поймешь, что свитч – не твое, просто уезжай. И никогда не возвращайся. Я пойму.