Я сделал многое в свои тридцать лет. Я поднял хорошую прибыль и оброс связями, которые сделают мое правление незыблемым. Я даже учел ошибки отца и братьев, и теперь ни у кого из них нет, и не будет никаких шансов перейти мне дорогу.

Это не отец вызвал меня в Палермо. Это я приехал взять свое. Оставив американский бизнес в руках тех, кому доверяю, и точно зная, что они приумножат мои доходы. Возможно, я вернусь. Но это неточно. Клан Моретти нуждается в новом боссе. Отец не может карабкаться на Этну вечно. Он уже начал делать ошибки, потому что человечность – недопустимое качество для сицилийского дона.

Я отхожу от окна и ловлю свое отражение в огромном зеркале.

Серый костюм модного кроя сидит идеально. Мой байер знает толк в своей работе, хотя все чаще и чаще я начинаю прибегать к услугам портных. Мне хочется идеала во всем.

Тату на руках и на шее странно диссонируют с образом джентльмена. Но внешность обманчива. Ни строгий костюм, ни дорогие часы, ни блеск бриллиантов в запонках и булавке для галстука не могут скрыть моей истинной сути. Она и сейчас смотрит на меня глазами моего зеркального двойника.

Усмехаюсь. Глазами, которые свели с ума не одну bella. Глазами, которые до сих пор снятся моим врагам в кошмарах. Разумеется, тем, кому повезло остаться в живых. Их холодная глубина может обещать рай, но оказаться адом на практике. Чаще всего происходит наоборот.

Тихие шаги отца я привык узнавать с детства. Вот и сейчас, на миг возвращаюсь в те годы, когда ждал его возвращения. Когда еще была жива моя мать. Я хотел заслужить его одобрение всегда, в отличие от братьев. Массимо боялся проявлять инициативу, и сейчас мало что изменилось. Клаудио же наоборот, выходил из себя по любому поводу в силу своей горячности. И только я, средний сын, каким-то образом сочетал в себе мягкость младшего и взрывной характер старшего.

Не зависеть от папиной благосклонности я научился рано. Также рано я понял, что никогда не надо делать что-то, чтобы кому-то понравится. Главное, чтобы все устраивало меня. Вот это был единственно правильный и верный мотив.

- Майкл? – я не поддаюсь на мягкие ноты тепла в его дрогнувшем голосе. – Ты долго не спускался. Я хотел удостовериться, что все хорошо.

Поворачиваю голову. Смотрю в суровое лицо главы клана. Мне хочется стереть тень беспокойства в его глазах, но я остаюсь холоден. Как будто намеренно наказываю Энрике чувством вины.

- Все хорошо. Мне наскучили эти однотипные развлечения. Я жду завтрашнего дня.

- Мы не будем терять времени. Я представлю тебя  capo[i]. Затем введу в курс дела. Как тебе известно, последнее, над чем мы установили тотальный контроль, это над сферой развлечений...

- Я хочу посетить могилу моей матери. – Безжалостно наблюдаю, как от лица отца отливает кровь. – Ты сам давно там был? Или тебе куда милее общество суки, за который ты какого-то дьявола оставил титул comare?

Он смотрит в мои глаза, и мы в этот момент понимаем друг друга, как никогда.

Я намерен положить конец этим недопустимым чувствам моего отца к вдове Лангетти раз и навсегда. Я либо застрелю ее, либо пущу по миру. И отец не сможет мне помешать.

- Ты забываешься, Майкл! – глаза отца затягивает льдом, кулаки сжимаются. – Я не позволю говорить со мной в таком тоне!

- Я не позволил себе оскорблений в твой адрес. В чем же дело? В ней?

- Сядь, - отец холоден, и я чувствую, как внутри него бурлит ярость. – Мои встречи с синьорой Лангетти не должны тебя касаться. Это во-первых. И во-вторых, ты будешь удивлен, когда узнаешь о сути нашего разговора...