А глаз так и не могу отвести. И не моргаю.

Но это не из-за смелости или высокомерия, которым я хочу что-то доказать Раймусу. Я просто не могу опустить взгляд и продолжаю провоцировать рыжего верзилу на глупости.

Раймус хватает меня за плечо, резко поднимает на ноги и молча грубым рывком разворачивает к себе спиной, а затем вжимает в энергетический барьер.

Шумно выдыхает мне в ухо, скользит рукой по ребрам и талии к бедру. Меня начинает трясти.

Над высоткой, что переливается голубыми волнами света, проелетают дроны с рекламным полотном, с которого мне улыбается белозубая блондинка. Она касается красных губ, которые меняют цвет на кислотно-розовый. Подмигивает.

Рука у Раймуса сухая и шершавая, и моя кожа под ней плавится. Жар идет потоком по ногам к пяткам. Я пытаюсь оттолкнуться ладонями, но Раймус впечатывает мою щеку в барьер, который едва слышно гудит.

Между ног опять начинает тянуть от влажного выдоха молчаливого Раймуса, чья рука сжимает мою ягодицу до боли.

— Прошу… у меня еще не было мужчин…

Своим надрывным шепотом я хочу разжалобить его, но выходит все иначе. Из груди Раймуса поднимается утробный клокочущий рык, который перекидывается на меня дрожью и слабостью, и я под ней выгибаюсь в пояснице.

Как кошка.

Издаю какой-то низкий вибрирующий звук подобный голодному урчанию, и Раймус не в силах сопротивляться ему.

— Нет… — шепчу на грани темного помешательства, когда шуршит ширинка.

Теплая головка давит в мое лоно, которое раскрывается под мой отрывистый стон. Толчок, я вскрикиваю, и Раймус вжимается в бедра. Одной рукой он перехватывает меня под грудью, второй опирается на судорожном выдохе о барьер.

Опухшие складки и ноющее лоно туго обхватывают член Раймуса, и мне кажется, что он несдержанным и глубоким рывком смял матку.

Но я не чувствую боли. Меня с новой силой скручивает похоть, под которой я встаю на цыпочки и выгибаюсь в спине сильнее.

— Вот же сучка… — рычит в шею, и затем следует новый глубокий и решительный толчок.

Его поцелуи на шее и плече походят на укусы, и с каждым новым отпечатком его гнева на моей коже, он входит в меня резче и грубее.

Я раскрыта и растянута его членом до предела, и он бы меня порвал, если бы я была не возбуждена, но мое тело вожделеет его до черных пятен в глазах и вязких струек смазки, что текут уже к икрам.

Внутренности — пружина, которая сжимается и скручивается с каждой новой фрикцией Раймуса. Он давит грудь ладонью, его рот пожирает шею и ухо, а мои вдохи и выдохи обрываются громкими стонами.

Его короткая жесткая щетина царапает кожу и размазывает его слюну.

Стопы схватывают судороги. Опухшая промежность стискивает каменную мужскую плоть и будто рвется под новыми резкими и рваными толчками.

Спазмы уходят во внутренности, связывают в тугой узел, а потом под рык Раймуса режут на пульсирующие клочки.

Меня пронизывают конвульсии, которые вылетают из меня криками. Я царапаю барьер. Он вибрирует, и от моих ногтей расходятся полосы синеватых искорок.

Раймус протискивается сквозь спазмы последним рывком, и кончает горячим густым залпом. Толчки, с которыми в меня вливается сперма, вторит вспышкам моего черного экстаза.

Я слабею. У меня закатываются глаза, и я повисаю в руках Раймуса безвольной вздрагивающей куклой. Его член выскальзывает из меня, и сейчас чувствую, как сокращается моя промежность под тянущей болью.

Он опускает меня на пол, застегивает ширинку и размашисто и молча шагает прочь. Вытираю дрожащей рукой его слюну с шеи. От такого мне не отмыться. С присвистом выдыхаю.