– Я же говорила, – пожимаю плечами. – Это всё моя аура. Она случайно рушит всё.

– Себе же хуже делаешь. Никто убирать не будет. По осколкам плясать начнёшь.

– Убирать тоже Настя запретила?

– Нет, бля, Бог тебя за кретинизм решил наказать. Слушай, Злата, мне проблемы даром не сдались. Пожри и упрости всем жизнь.

– А потом откинься? Ты можешь гарантировать, что Настя туда ничего не подсыпала?

Охранник хмурится. Явно задумывается. Я понимаю, что никто еду не контролировал. Никто гарантий не даст.

– Она бы не стала, – закатывает глаза. – Настя не идиотка. Дохлой ты никому не нужна.

– А страдающей?

– Чтобы это потом по всем ударило? Дикий же бульдозером всех сметёт.

– Я поняла. Спасибо. Неголодная.

Планы у меня такие себе. Сейчас возникает единственный оптимальный. Меня держат под контролем, ни на минутку не выбраться.

И никто явно не испытывает сострадания, чтобы мне помочь. Поэтому…

Сбежать я не смогу. Путь к побегу изучить тоже. Единственное, что в моей власти, это сейчас подставить всех.

Надеюсь, что это сработает. И Насте будет пиздец. Главное очень убедительно плакаться Дикому и добиться его жалости.

Такие, как Камиль ведь испытывают жалость?

11. Глава 10

– Сука!

Именно с таких комплиментов начинается утро второго дня или уже вечер?

Понятия не имею. В моей коморке нет окон. Я не знаю какое сейчас время суток.

Чтобы открыть глаза, мне приходится приложить силу. Они сами закрываются. Спать хочу ужасно. А ещё есть и пить. Но нельзя. Все эти дни не притронулась к воде и еде. И дальше намерена стоять на своём.

«Мы ведь так откинемся!»

Внутренний голос взывает к здравому смыслу, но тот тоже голоден и спит, есть только я.

Охранник громко матерится. Это, наверное, из-за того, что я снова не притронулась к еде?

– При девушках некрасиво так выражаться, – поджимаю губы и, откинувшись спиной на стену, смотрю на громилу.

– Ты чего добиваешься?! Откинуться решила?!

Мужик делает шаг ко мне, наверное, будь я не так слаба, может, и испугалась бы. Но на это сил нет. Я просто молча наблюдаю.

Откуда-то знаю, что не посмеет тронуть. Они здесь всё Дикого до крика бояться, а он за меня голову оторвёт.

Вот на этом и держусь.

– Ваш шеф-повар полный отстой, – слегка кривлюсь, чтобы показать своё отношение к застывшей на тарелке жиже.

Охранник уступил мне только вчера, когда принёс хоть что-то похожее на еду. В этот же раз снова притащил какую-то хрень на тарелке.

Я даже могу предположить, что вчерашний ужин был принесёт без ведома Насти. И это расстраивает ещё сильнее, ведь в таком случае, я и правда могла поесть.

А вот сегодняшний застывший кисель как раз таки говорит о том, что сучка наведалась на кухню.

– Ты, блядь, не в пятизвёздочном отеле.

Рычит здоровяк, от злости ударяет ногой по табуретке, на которой стоит тарелка.

Та падает на пол и со звоном разбивается.

– Эй, убери!

Возмущаюсь.

– Тебе в гадюшнике жить не привыкать! Больше ни хрена тебе не принесу, заебала.

– А я Дикому пожалуюсь! Расскажу, что ты сам мою еду ел, а до меня не доносил!

Зачем я это делаю? А чёрт его знает. Хочу вывести. Довести. Не одной же мне страдать.

Пусть когда Дикий вернётся они все его умолять начнут меня отпустить. План, конечно, так себе, но всё же имеет право на жизнь.

Вот упадут ему все в ноги и начнут молить меня обратно к Буйному отправить, это ему Боженька такую кару послал, пусть Буйный свою ношу и несёт, а не они.

В ответ охранник лишь громко грюкает дверью, а я, откинувшись обратно на стену, чувствую, как глаза сами закатываются.

Сил совсем нет. Во рту пересохло. Я отрубаюсь просто от безысходности.