– Да, – кивнул Тагоми, – скорее всего, его помощь будет не лишней. Я два года не был на Родных островах и плохо представляю, как обстоят дела с рынком сбыта.

– Вы хотели дать мне таблетку.

Спохватившись, Тагоми опустил глаза и увидел, что таблетка и стакан все еще у него в руках.

– Простите. Это очень сильное средство, заракаин. Его выпускает фармацевтическая фирма в Китайском регионе. – Протягивая руку ладонью вверх, он добавил: – Не вызывает привыкания.

– Возможно, этот пожилой господин напрямую свяжется с вашей Торговой миссией. Чтобы ему не отказали в приеме, я на всякий случай напишу его имя. Мне не доводилось с ним встречаться, но, по моим сведениям, он глуховат и эксцентричен. Я бы хотел быть уверен, что с ним обойдутся вежливо. – Казалось, Тагоми понял, что Бэйнс имеет в виду. – Он любит рододендроны и будет просто счастлив, если кто-нибудь из ваших помощников в течение получаса, пока мы готовимся к беседе, поговорит с ним о рододендронах.

Бэйнс проглотил таблетку, запил водой и достал авторучку и блокнот.

– Господин Синхиро Ятабэ, – прочитал Тагоми и бережно положил записку в бумажник.

– И еще одно.

Господин Тагоми замер с пиалой у рта.

– Деликатный нюанс. Видите ли, этот господин… несколько стеснен в средствах. Ему под восемьдесят. В конце карьеры некоторые из затеянных им предприятий оказались не слишком удачными. Вы понимаете?

– То есть теперь он небогат, – сказал Тагоми, – вероятно, даже живет на пенсию.

– Именно. И пенсия плачевно мала. Поэтому ему приходится немного… подрабатывать.

– Нарушая некоторые мелочные постановления, – подхватил Тагоми. – Ох уж это мне Родное правительство и его чиновники-бюрократы. Я понял вас. Пожилой господин получает за консультации гонорар и не отчитывается перед Пенсионным фондом. А для этого нужно, чтобы мы никого не ставили в известность о цели его визита. Пусть считают, что эта цель – всего лишь отдых.

– Вы проницательны, – улыбнулся Бэйнс.

– Я сталкивался с подобной ситуацией. К сожалению, наше общество не решило проблему стариков. А их число растет по мере совершенствования медицины. У китайцев мы научились чтить и ценить старость. В этом отношении немцы вызывают у нас неприятие, близкое к возмущению… Я слышал, стариков они уничтожают.

– Немцы… – промямлил Бэйнс и снова потер лоб. Подействовало ли лекарство? Он пока чувствовал лишь легкую сонливость.

– Вы родом из Скандинавии и, несомненно, часто бываете в Festung Europa. Даже сюда прилетели из Темпельхофа. Там к ним такое же отношение? Что вы, нейтрал, об этом думаете?

– Простите, я не понял, – пробормотал Бэйнс. – Какое отношение? К кому?

– К старым, больным, немощным, умственно неполноценным и так далее. «А какая польза от новорожденного младенца?» – спросил когда-то известный англосаксонский философ.[62] Я запомнил этот вопрос и многократно задумывался над ним. В общем-то, никакой пользы, сэр.

Бэйнс что-то невнятно пробормотал. Очевидно, это было проявлением уклончивой вежливости.

– Должен ли человек служить орудием для удовлетворения нужд ближнего? – спросил японец и наклонился к мистеру Бэйнсу. – А какова точка зрения нейтрала?

– Не знаю, – сказал мистер Бэйнс.

– Во время войны я служил в Шанхае, занимал незначительный пост в Китайском регионе, – сообщил господин Тагоми. – Там, в квартале Хоньоо, поселили евреев, интернированных Имперским правительством. Они жили на средства «Джойнта».[63] Советник нацистского посольства в Шанхае потребовал, чтобы мы их уничтожили. Помню ответ моего начальника: «Это противоречит нашим представлениям о человечности». Требование посла было отвергнуто как варварское. На меня это произвело впечатление.