— А вдруг я поцелую, и ты всё вспомнишь? — зашептал он, решив, что я достаточно подумала. Дразнил губами, нарочно медленно двигаясь по линии скулы. Языком скользил по шее, втягивал кожу, прикусывая, затем покрывая поцелуями. От контраста ощущений мне хотелось взвыть закипающим чайником… Я не шевелилась, прогоняя в голове воспоминания… И больно стало. В груди так остро кольнуло, потому что ничего подобного со мной за тридцать три года не происходило. Нас будто коротило друг от друга… Энергия искрилась, стреляла разрядными искрами, заставляя забыть о том, что мы в самом центре города. Были только мы и усиливающийся дождь…

Шарила руками по его груди, смело вонзалась ногтями, пытаясь содрать его кожу вместе со следами царапин чужих женских рук, что были так свежи в памяти.

Ёрзала и ждала…

Все мысли, обиды и воспоминания нахрен вылетели в форточку вместе с тонкой кружевной струйкой сигаретного дыма…

Все мои мысли замкнулись на красивом мужчине, что скрежетал зубами от безудержного желания. И это было восхитительно. Его глаза стали прозрачными, в них сверкала бесконечная морская лазурь, по которой разливалось бушующее пламя.

Мой Лёва жадно царапал взглядом моё тлеющее тело и морщился, натыкаясь на мокрое и бестолковое платье.

Когда губы обожгло тяжелое горячее дыхание, выпустила абсолютно пораженческий стон, и дальше понеслось…

Наши языки схлестнулись в диком, бесконтрольном танце. Это был не поцелуй, а пожар какой-то! Сильные руки резким движением задрали платье до задницы, сбросили туфли на соседнее сиденье и перекинули правую ногу через себя. Пальцы его то впивались в кожу ягодиц, то нежно поигрывали с ней мягкими холодными подушечками. Мои бёдра начали опасную игру, а он подхватил: то давал ощутить твёрдость своего возбуждения, то приподнимал выше, пробираясь под трусики.

Это был конец… Не потому что ничего не будет, а потому что уже никого было не остановить… Ни мои руки, так смело рванувшие молнию, ни его непреодолимое желание сдёрнуть эту мокрую тряпку ко всем херам…

Не думала о том, что стоим под любопытными кронами ив, скользящих по панорамной крыше своими ласковыми плетистыми ветвями, желая прикрыть наше стихийное безумство.

Пушистая мокрая листва жалостно шуршала о стекло, пока его горячие ладони накрывали мою грудь, дождь хлестал, скрывая треск кружева и лязг металлической пряжки ремня, а ветер заливисто завывал, бросая в окна охапки опавшей листвы, пряча безрассудство.

Природа словно обезумела, пытаясь спрятать обезумевшую пару, сжигающую друг друга дотла в тесном салоне авто. Истеричный визг клаксона угрожающе взревел, маскируя мой животный крик, когда Лёва с силой опустил мои бёдра на свой член…

Меня выгнуло, спину обжег холод кожаной оплётки руля, по которому я абсолютно безвольно расплываясь талой лужицей. Пыталась вдохнуть, но не могла… Бестолково всхлипывала, собирая себя по кусочкам.

Скулила и смотрела сквозь заднее стекло в тёмное небо, то и дело взрывающееся ломаными линиями молний, жадно глотала раскалённый воздух, цеплялась за ощущение реальности, чтобы не отключиться от перенасыщения пьяными эмоциями.

И это было сумасшествием! Я извивалась, пытаясь не упустить ни единой вспышки кайфа. Все происходящее казалось невозможным, нереальным, бессовестно украденным из фантазий глупой восьмиклассницы с косичками, но Лёва будто специально возвращал меня в свои грубые объятия, где двое чокнутых жадно рассыпают стоны и хрипы в уютном салоне авто.

Здесь не было места нежности… Не было места смущению и стыдливости. Зато было место страсти, от которой звенело в ушах!