– В овраг свалился!
– Так тут оврага нет! Смотрите, смотрите, это ж его шляпа валяется тут? И трость, и ботинок!
Снова ропот, гулкий, многозвучный. Наконец тетка, похожая на гусыню, низко и зычно подытожила, точно ударила в колокол:
– Он исчез.
– Исчез! Исчез…
Толпа загудела, зарокотала.
– Облава!
Все обернулись на звонкий крик. На пригорке меж елей на большом пне стояла девушка. Юбка до пят, длинный цветастый передник, на плечи накинута шкура, волосы упрятаны под платок, и Теодор подметил еще бледность лица, словно тающего от болезни. Тем не менее во всей наружности девушки сквозило звериное ехидство.
– Снова ты! А ну повертай отсюда, Шныряла. Граждане, не слушайте дуреху, вечно у нее облава на уме.
– Ты сама-то, тетка Фифика, что намедни-то вычудила? Забыла, поди, так я напомню!
Шныряла спрыгнула с пня и подошла к толпе, подбрасывая и ловя ножик.
– Ну, так слушайте! Иду я с утра и вижу такую картину: эта мороайка прозрачная стоит у дороги и распевает:
И притом уже светло вовсю, и по дороге пыль вьется – кто-то в город едет. Я, значит, ору ей, чтоб заткнулась. Сейчас кто услышит, придет на кладбище – мигом нарушит покой. А эта баба, – девушка ткнула лезвием в направлении Фифики, – вопит, мол, что я не хочу весны, такая-сякая, и вообще шла бы своей дорогой. Черта с два пойдешь – эта полудурочная на самом видном месте торчит и внимание привлекает!
– Граждане, да не слушайте вы носатую проныру! – возмутился высокий парень с белыми волосами. – Я там был! Вот глядите, – он протянул руку, – она меня укусила!
Толпа ахнула. Шныряла набычилась:
– А что? Заявился и давай вопить! Мол, я нарушаю спокойствие! Это я-то? Ну и укусила, и так тебе и надо, Ворона!
– Наше кладбище – обитель спокойствия! – веско заявил сухонький древний старичок вполовину человеческого роста, державший доску с гвоздями. – Давайте уважать друг друга.
– Да конечно! – Шныряла зашлась едким хохотом. – Спокойствия! А куда Спиридона подевали? Превратили в облачко и отпустили в небо? Лучше послушайте, что было дальше! Как все ушли, появляется на дороге – кто б вы думали? – сам мэр верхом на пятнистом скакуне! И остановился у ворот!
Толпа ахнула, всколыхнулась. Пронесся испуганный ропот:
– Мэр? Сам мэр?
– Вот-вот. – Видя, что произвела впечатление, девушка напустила на себя важный вид. – Остановился у ограды и смотрит. Меня аж холод пробрал. Уж кого-кого, живяков не боялась ни разу. Но вот этот черный, мэр Вангели, – страшный, как сама Смерть! Не вру. Постояли б так близко – и вам бы захотелось к Змеиному царю провалиться, лишь бы подальше от него. Я так и обомлела в кустах. А тут ветер с моей стороны – и на мэра. Он, конечно, не собачьим чутьем обладает, а живяковым. Однако как ветер задул – так мигом нос в мою сторону. И на кусты смотрит! Мне аж дурно стало от страха. Каков человек, а?
– Да ну, напридумала ты, – неуверенно махнул рукой Ворона. – Совпадение.
– Может, да только не верю я в совпадения! – фыркнула Шныряла. – Постоял и поехал дальше. У меня от души и отлегло, только злость охватила. Это ж как? Не прогони я Фифику, ох и хороша бы она была! Стоит посреди дороги, песенки распевает, а тут – мэр! Который только и ждет, чтобы облаву на кладбище устроить! А?! То-то Спиридон пропал: зуб даю, а то и десять – началась облава.
– Батюшки родные! Спасаться надо!
– Быстро все – по могилам!
– Облава! Неужто как шесть лет назад?
Люди переполошились, а две тетушки, обмякнув, даже на землю рухнули.