– Я не про куртизанку говорю сейчас. Я говорю о настоящей даме.

– Настоящая дама, как ты ее называешь, – терпеливо растолковывал Кэмерон, – будет ждать замужества. Если хочешь затащить кого-то в постель, бери куртизанку, но помни, почему она с тобой. Тогда каждый из вас будет знать свое место.

– О, очень мудро, отец. Ты женился даже раньше, чем окончил колледж. И мать была старше тебя.

– И это был просто какой-то ночной кошмар. – На левой щеке Кэмерона задергался шрам, и он потер его рукой. – Запомни это.

– Да, я знаю, ты ненавидел мою мать.

– Это была не ненависть… – Элизабет была сумасшедшей, вспыльчивой, жадной. Но питал ли он к ней ненависть? Или это была ярость, печаль, отвращение?

– Я уже выбрал, – сказал Дэниел. – И она не куртизанка.

– И кто же? – Кэмерон молил Бога дать ему силы. – Дочка кого-то из гостей Харта? Дэнни, пожалуйста, скажи мне, что ты еще не соблазнил ее. – Харт взбесится, если узнает, и всю вину свалит на Кэмерона.

– Не соблазнил, отец. Это подруга тети Изабеллы, миссис Дуглас.

– Что? – У Кэмерона перехватило дух, он закашлялся, пытаясь сделать вдох. – Нет!

– Почему нет?

– Потому что она слишком стара для тебя, вот почему нет! – Несколько гостей обернулись на крик Кэмерона, происходящее даже отвлекло их от фейерверка. – Она не для тебя, Дэниел, – понизив голос, сказал Кэмерон.

– Тетя Изабелла говорит, что ей двадцать семь лет. Я знаю, от мужа ей ничего не досталось, поэтому я думаю, она будет рада богатому парню, а?

Кэмерон посмотрел туда, где стояла Эйнсли с миссис Ярдли, совсем недалеко от них. Эйнсли опять была в сером. Но по крайней мере в этот раз она не была застегнута до самого подбородка. Теперь, когда солнце село, а сентябрьский вечер в Шотландии довольно прохладный, на ней было платье с короткими рукавами, и лиф почти наполовину открывал грудь. Чтобы не подхватить пневмонию, Эйнсли набросила на плечи тонкую кружевную шаль, узор которой состоял из сплошных дыр.

Мысли Кэмерона вернулись к прошедшему дню, к Эйнсли, которую он нашел в зарослях кустарника, к тому, как она вспыхнула, когда он расстегнул десятую пуговицу и его взору предстало аппетитное содержимое.

У прекрасной Эйнсли пышная соблазнительная грудь, которой тесно в корсете. Ему хотелось покрыть поцелуями ложбинку между грудей, расшнуровать корсет, чтобы обнажить соски и прикусить зубами их бархатный ареол. Его плоть затвердела настолько, что Кэмерону было трудно вернуться к игре. Ему пришлось долго бродить по грязи, чтобы успокоиться и закончить игру, которую они начали с миссис Ярдли. Наверно, это была самая длинная в мире игра в крокет.

– Она не для тебя, парень, – с трудом повторил Кэмерон. – Оставь ее в покое.

– Почему? У тебя к ней свой интерес?

«Да, черт возьми, именно так, сын», – хотелось закричать ему.

– Она не мой тип женщины, Дэнни.

– Я это знаю. – Дэниел сжал большие кулаки, к которым все еще никак не мог привыкнуть. – Поэтому она мне и нравится. Потому что она совсем не похожа на твоих женщин, и следовательно, ей ничего не грозит, – сердито проворчал он последние слова, повернулся и размашистым шагом скрылся в темноте.

– Дэниел…

Но сын не остановился и даже не оглянулся, исчезнув в неизвестном направлении.

Быть отцом чертовски тяжело. Кэмерон обернулся и увидел поблизости младшего брата.

Его немного удивило появление Йена. Брат ненавидел толпу, страшился даже небольшого скопления людей. Впрочем, было уже темно, его почти никто не заметил, и Бет, его жена, была рядом.

Йен был примерно на дюйм ниже Кэмерона, но так же, как он, широк в плечах. В нем появилась уверенность благодаря молодой женщине, которая стояла сейчас рядом с ним и болтала с кем-то из гостей.