– Девчонки?

– О, только не говори, что они не слоняются вокруг нового капитана и не шушукаются.

– Я просто не обращаю внимание, – он устало пожимает плечом. – У меня нет времени, а если оно есть…

– Ты, конечно, проводишь его с Джейн, – завершаю я. – Она не бунтует, что большую часть времени тебя нет рядом?

– Мы обговорили это до того, как все началось.

– Слишком много всего поменялось за два года, у меня нет нового Каллоувея, который согласится на идиотский план, – признаюсь я, судорожно сглотнув и затронув тему, которая довольно болезненная. – Вы выросли, а я застрял в старших классах.

– Ты не застрял в старших классах. Мне кажется, ты видишь нас и не хочешь отбиваться от толпы. Тебе, черт побери, не нужно притаскивать в дом первую попавшуюся девушку, чтобы быть с нами на одной волне.

– Разве?

Уилл коротко улыбается и слабо бьет меня в плечо, тем самым вернув на несколько лет назад. Тогда все было проще, никаких обязанностей, никаких требований и ожиданий, сейчас же часто слышу избитый вопрос «а что дальше?». Я привык жить одним днем, и до недавних пор это не смущало, но временами проскальзывает мысль, что завис в неопределенности и не понимаю, кем вижу себя в будущем. Что будет через пять лет? На самом деле плевать хотел, может быть, завтра меня собьет машина, переедет каток или на голову рухнет метеорит. Я тот еще везунчик. Но хочу жить здесь и сейчас. Моя позиция ясна не каждому, но и я не из тех, кто кровь из носа будет стоять на своем, убеждая в правильности суждений. Нет острой необходимости доказать что-то окружающим, предав себя. Может быть, меня осенит вечером, а, может быть, через пару лет, я не хочу останавливаться на одном. Хватаюсь за каждую предоставленную возможность, чтобы найти то самое. Чтобы однажды не проснуться с мыслью, что ненавижу свою работу, дом и жизнь. Нет худшего наказания, чем вгонять себя в рамки. Я до безобразия люблю свободу и человек, который собирается пройти со мной этот путь, должен разделять подобные взгляды, в ином случае жизнь превратится в выживание.

Мы молчим еще некоторое время.

Я вижу макушку Джейн, которая тащит фарфоровые горшки в дом, после чего появляется снова. Словно почувствовав слежку, она переводит взгляд и замечает нас.

– Все в порядке? – Девушка переглядывается между нами и, прошмыгнув к забору, складывает руки на ограждении. Ее внимание приковывается к Уиллу. – Тебе не жарко?

Он тихо смеется, ведь в отличие от меня, на приятеле тонкие шорты и майка, тогда как на мне свободные штаны и футболка.

Погода сегодня не жалует. По двору прогуливается холодный ветерок, благодаря которому кожа покрывается мурашками.

Уилл подходит к ней и оставляет беглый поцелуй на губах. Они о чем-то разговаривают. Я не могу расслышать, но могу разглядеть теплую улыбку, которая каждый раз расцветает на ее губах. Им бы сниматься в рекламных роликах о влюбленных, пропагандируя традиционные ценности. И я снова чувствую это дерьмовое чувство – зависть, после которой возникает желание принять душ, натираясь металлической губкой до тех пор, пока не сниму верхний слой кожи.

В конце концов, Джейн кивает и возвращается к работе, а Уилл – ко мне.

– Родители знают о ней? – Интересуюсь я, взглянув на приятеля.

– Понятия не имею.

– Черт, Каллоувей, что происходит в твоем доме?

– Ничего хорошего. Я не хочу говорить об этом.

– Останешься тут на все праздники?

Уилл кивает.

– Отец будет рад поболтать с тобой, – сложив руки под грудью, смотрю на него и подозреваю, что должен поддержать, но не из-за обостренной ситуации, а потому, что он и впрямь является близким человеком. – Если будет желание приехать, дай знать. Можешь остаться у нас. Устроим пижамную вечеринку или что-то типа того.