Добавляю в кофе маршмеллоу. И не несколько штук. Я делаю это до тех пор, пока не создается горка и все последующие воздушные лакомства не соскальзывают на стол. Недовольно хмурясь, закидываю парочку в рот и замечаю, что Рэй сморщился подобно выжатому лимону.

– Тебя, кажется, сейчас стошнит.

– Не кажется. Ты занимаешься извращением.

Я в шаге от того, как закачу глаза к мозгу.

– Многие любят добавлять вкусняшки в кофе. Взбитые сливки, маршмеллоу, конфетти и сиропы.

– Ага. Извращенцы.

– Рэймонд, единственный извращенец тут ты.

Он расставляет локти по столу, подпирает щеки ладонями и с любопытством смотрит на меня. Его действительно забавляют пререкания, вокруг которых вращаются наши катастрофические отношения?

– А ты докажи.

– В первый день знакомства ты с чего-то решил, что можешь навешать лапшу на уши и недвусмысленно дал понять, что хочешь переспать со мной. К твоему сведению, я не шлюха.

– Секс не преступление. Я не считаю девушку, которая любит секс, шлюхой.

– Я уже сказала, что мы держим нейтралитет. Но так уж и быть, на какое-то время можешь считать нас кем-то вроде вынужденных друзей, если от этого будет легче.

Он давится смешком, когда подносит ко рту кружку и смотрит поверх нее.

– Я чувствую это так же, как ты.Притяжение между нами. Не просто сексуальное, иначе бы не сидел напротив тебя и не прикидывался мальчиком с нимбом над головой только потому, что хочу трахнуться с тобой. Секс – слишком незначительная причина для того, чтобы я был милым.

– Кто сказал, что ты милый? Ты говоришь, что хочешь трахнуться со мной, а не переспать. Не точтобы я брала твои слова во внимание и переживала, а побрила ли утром ноги, лишь констатирую факты.

Он лениво пожимает плечом.

– Это разве не одно и то же?

– Это грубо. И это означает, что ты трахнешь и выкинешь, как ненужную вещь.

– Тогда хочу знать, что меняет термин «секс».

– Он означает, что девушка не будет выкинута до того, как презерватив достигнет дна корзины. Это означает, что ты уважаешь ее во что бы то ни стало.

– Поверь, трактовка ничего не говорит о том, уважаю ли я кого-то или нет. Ты можешь понять, что я уважаю тебя как минимум потому, что ни разу не дотронулся. Ни разу не обесценил твои принципы.

– Ты дважды распустил руки.

Он склоняется над поверхностью стола и вызывающе улыбается.

– О, Техас, ты ни за что не пропустишь, когда я действительно коснусь тебя. – Горячее дыхание касается лица, а излучаемый им аромат напоминает свежие тропические фрукты. Если бы я не состояла в длительных отношениях, вполне возможно, Рэй мог стать греховным искушением.

– Да что ты? – Я продолжаю держать маску деланного равнодушия, наблюдая, как кончик его языка собирает начинку с уголков губ. Очередная провокация. Неработающая провокация. – Думаю, что ты глубоко заблуждаешься на свой счет.

Оттолкнувшись, парень падает на спинку диванчика и заразительно смеется.

– А знаешь, я внесу коррективы. Ты будешь дарить открытку не только на годовщину. Ты будешь дарить их на каждое сбывшееся предсказание, касающееся нас. Они будут подтверждением моей правоты.

– Твое самолюбие неспособна удержать даже сила гравитации. Оно рвется в открытый космос.

– Я нахожу тебя забавной. – Расправившись с круассаном, Рэй двигает тарелку с потрясающими на вид песочными пирожными, начинка которых укрыта фруктами и блестящим слоем карамели. Его аппетиту и метаболизму можно аплодировать стоя.

– Я нахожу тебя мелкой рыбьей костью, которая застряла промеж горла и ее трудно вытащить.—Положив ладонь на блокнот, двигаю в его направлении.– Прочитай и скажи, где пробелы в знаниях.