Огляделась и с удивлением обнаружила, что в офисе царил полумрак, за окном тысячью огней сверкал верхний район, а с улицы доносились аккорды заводной музыки.

- Если мы не поторопимся, то опоздаем на последний монорельс, - поджала губы сестра, щелкая выключателем туалетной комнаты, - тогда придется остаться здесь. А шеф от такого сильно расстроиться.

Я подскочила, как ужаленная, и принялась натягивать куртку. Злить ценнетца мне не хотелось. Как назло, с первого раза попасть в рукава у меня не получилось, поэтому внутри распустилась злоба.

- Почему ты меня раньше не разбудила? - буркнула я недовольно, дергая собачку что есть силы и грозя ее сломать.

- Я будила, - развела сестра руками и погасила настольную лампу, поэтому помещение захватила почти полная темнота, только огни с улицы кое-как позволяли различать предметы, да часы на стене неоново подсвечивали обои, - только ты просыпаться отказывалась. Даже кэр Райнер ушел, со своим знакомым.

- Неприятный тип, - передернула я плечами, вспоминая наглого блондина.

- Который? - улыбнулась сестра, протягивая мне забытый в недрах стойки рюкзак.

- Оба, - ответила категорично, закидывая рюкзак на плечо.

- Ты слишком строга, - пожала плечами та, прикрывая тяжелую дверь офиса и пикая электронным ключом, - кэр Ансгар даже попросил тебя не беспокоить дольше, когда уходил, он такой душка.

Я закатила глаза, внутренне содрогаясь от ужаса, потому что представила, что такие, как этот Ансгар, могли спокойно заснять меня спящей и выложить в общественную сеть смеха ради. Чтобы ценнетцы еще раз убедились, какие энгийнцы никчемные и невоспитанные.

- Что ж ты раньше о нем не рассказывала? - задала я провокационный вопрос, пока сестра воевала со своенравным замком.

На что она лишь пожала плечами и подтолкнула меня к выходу.

Дорога до станции отняла у нас еще около десяти минут. Сестра за это время из улыбчивой и беззаботной превратилась в нервную и хмурую. Она постоянно оглядывалась по сторонам и сильно сжимала мою руку, за которою схватилась, стоило пикнуть сигнализации офиса. Я же с удивлением разглядывала ночной Ценнет и поразилась его красоте в очередной раз. Хоть мне удавалось видеть его таким всего пару-тройку раз раньше.

Яркие огни, музыка, гуляния. В Энгийне такое - редкость, только в квартале, ближнем к границе с Ценнетом, да на центральной площади во время праздников.

Внутри защемило от осознания того, что мне такая красота не светит, вечно придется прозябать в темноте и сырости. Невесело улыбнулась и поспешила за сестрой, потому что Аника значительно прибавила шаг.

- Чего ты так боишься? - не выдержала я, когда мы, запыхавшись, влетели в последний вагон монорельса. - Ведь на нас в Ценнете даже внимания не обращали.

Сестра поджала губы и отвернулась, ответа не последовало. Я присела рядом с ней, начиная серьезно нервничать. Оглядела вагон, он оказался пуст, лампы дневного света не оставили ни единого темного угла, поэтому я пожала плечами и негромко сказала:

- Если ты расскажешь, то я смогу помочь.

- Вряд ли, скорее посчитаешь меня съехавшей с катушек, - невесело улыбнулась Аника, - но спасибо за заботу. Я справлюсь.

- Как знаешь, - буркнула я, скрещивая руки на груди и отворачиваясь.

За окнами проплывали неоновые вывески, местами бухала музыка, шумели гуляки. Но вот темный тоннель отрезал нас от вечного праздника ценнетцев. Пара каких-то жалких минут, и на станциях царит тьма, разгоняемая мелкими шарами света - редкими фонарями. Это пройдена граница, и мы вернулись в родной Энгийн. Стекла снаружи сразу покрылись каплями, превратившимися в мокрые дорожки, вдалеке полыхнула зарница. Ну вот, опять мокнуть.