Но даже в дни правления целомудренного Симона в городе было много светских, прагматичных иудеев, которые, наверное, с виду были похожи на богатых греков, что жили в новых дворцах, построенных на западном склоне горы – в Верхнем городе. То, что фанатичные консервативные иудеи полагали языческой мерзостью, эти космополиты рассматривали как достижения цивилизации. Именно в те времена в Иерусалиме наметилась новая черта: чем более священным он становился, тем сильнее разделялись горожане. Два образа жизни существовали в непосредственном соседстве, и это было чревато взаимной ненавистью и семейной враждой. К тому же теперь городу и существованию евреев как таковому угрожал самый ужасный монстр со времен Навуходоносора.

Благодетель Иерусалима Антиох Великий не удовлетворился достигнутым: ему требовалась вся Малая Азия с Грецией в придачу. Однако самоуверенный царь Азии недооценил растущую мощь Римской республики, только что разгромившей непобедимого карфагенянина Ганнибала и установившей свое господство в Западном Средиземноморье. Рим не позволил Антиоху захватить Грецию, вынудив великого царя не только отдать римлянам свой флот и боевых слонов, но и послать собственного сына в Италию в качестве заложника. Антиох двинулся на восток, рассчитывая пополнить казну, но был убит во время разграбления одного из персидских храмов.

К тому времени все иудеи, жившие на территории от Вавилона до Александрии, уже платили Храму ежегодную десятину. Иерусалим стал таким богатым, что его сокровища не только обострили конфликты между вождями различных городских группировок, но и привлекли алчные взоры вечно нуждавшихся в деньгах македонских царей. Новый царь Азии, носивший, как и его отец, имя Антиох, взял штурмом Антиохию, столицу царства, и захватил трон, истребив всех членов своей семьи, которые могли бы претендовать на престол. Воспитанный в Риме и Афинах, Антиох IV унаследовал необузданный нрав и выдающиеся способности отца, но своей склонностью к сумасбродствам, страстью пугать людей и любовью к пышности походил на таких экстравагантных безумцев, как более поздние Калигула или Нерон.

Как сын великого царя, павшего жертвой покушения, он должен был слишком многое доказать и самому себе, и окружающим. Столь же красивый, сколь и психически неуравновешенный, Антиох любил пышные церемонии и богатые пиры. При этом, откровенно пренебрегая придворным этикетом, он надменно злоупотреблял своими правами абсолютного монарха, поражая подданных эксцентричными выходками. В Антиохии молодой царь напивался допьяна на главной площади, публично совершал омовения и на глазах у народа приказывал массажистам натирать свое тело дорогими маслами, запанибрата общаясь с прислужниками и носильщиками паланкинов. А когда какой-то человек укорил его за расточительное использование мирры, Антиох повелел разбить горшок с миррой о голову зануды и принялся истерически хохотать над людьми, которые бросились собирать драгоценное масло. Антиоху нравилось переодеваться в чужое платье и разгуливать по улицам в розовом венце и золотой маске, но стоило какому-нибудь зеваке, разинув рот, уставиться на переодетого царя, как тот начинал швыряться в зеваку камнями. По ночам, переодевшись и загримировавшись, он слонялся по притонам Антиохии. Иногда он выказывал дружелюбие по отношению к чужеземцам, но его доброжелательность походила на добродушие сытой пантеры: совершенно неожиданно и без всякого повода он сменял милость на гнев, в котором также не знал удержу.