Сама же удивляется тому, насколько железно звучит голос. Было бы неплохо чувствовать себя настолько же лишенной сомнений.

Ответом Санте служит новая улыбка. Тоже чуть грустная.

– Я поспешила, Санта. Мне стыдно. Я всегда спешу. Просто испугалась. Сначала, конечно, за него. Но и за тебя тоже… – Альбина сделала паузу, Санта непроизвольно сглотнула. Ей стоило бы пресечь пустые разговоры, но она продолжала стоять вполоборота, внимательно смотря на Примерову из-за плеча. – Вы друг другу подходите. Ты, конечно, ещё маленькая, неопытная… Подозреваю, дашь стране угля…

Реагируя на такую высокую оценку, Санта фыркнула, отворачиваясь и вздергивая нос. Но продолжала слушать, внутренне затаившись…

– Но ты действительно его любишь. Как человека. А не как…

– Я поняла тебя. Можешь не распинаться. Надеюсь, ты меня тоже…

Когда Санта снова оглянулась, от её глаз должно бы веять холодом. Но чтобы губы не дергались вверх – их приходилось то и дело незаметно закусывать.

– Не думай, что я в нём сомневаюсь. И не хочу это сомнение посеять в тебе. Я просто сужу по себе и понимаю, что… Когда тот самый человек манит пальцем… Легко дать слабину…

И если на прошлые слова Санта ещё могла бы ответить грубостью, на эти – уже нет. Вляпаться в такую болезненную любовь, в которую влипла Аля – врагу не пожелаешь. И, видимо, в глазах Примеровой та самая «его Рита» – Данин Игнат в юбке. Её испуг логичен. Её в очередной чертов раз можно понять…

– Его тот самый человек – не она. Для него это я.

Ответ Санты звучит слишком самоуверенно, но Альбина над этим не посмеется. Она улыбается, смотрит в глаза… И когда понимает, что Санта не струсит, шепчет:

– Вот и умница…

***

Когда лифт остановился на первом, Альбина осталась на нём. Вслух не произнесла, но явно посчитала свою миссию исполненной.

Санта же помчала на обед.

До Нового года – чуть больше недели. Она закрыла все зачеты. У них с Данилой всё вроде бы хорошо.

Он адекватно отреагировал на предложение чуть отложить Барселону. Санте не хотелось оставлять в праздники маму одну. А сам Данила, кажется, действительно немного успокоился, заполучив хотя бы один шажочек от неё.

Что дальнейшие будут делаться уже в следующем году – оба понимали. Данила, вероятно, надеялся, что без постоянных напоминаний и по её инициативе. Санта пока не знала, что и когда.

По идее, начать стоило с того, чтобы подойти к самому Даниле и честно сказать: я хочу не потерять тебя, но и понижать тоже не хочу. Помоги, подскажи…

Он, без сомнения, не отказал бы. Но Санта могла собираться, подбирать слова, а потом видела его – и сдувалась. Чувствовалось, что он и так задолбан, грузить ещё и собой не хотелось.

Сегодня утром специально постучалась в кабинет, чтобы попытаться поймать его в рабочем собранном состоянии, а не мучить разговорами вечером. Он вскинул взгляд, следил молча, как заходит, движется в его сторону, остается за столом, что-то говорит…

Санта быстро поняла, что он её не слышит даже…

Глаза сами собой опустились на лист, который он держал в руке. Ещё даже не разглаженный. Только что из конверта. Который тоже тут. И это кажется Санте странным, потому что обычно его корреспонденцию открывает Тома…

Но прежде, чем женский взгляд успевает выцепить хоть какое-то слово, – Данила сгребает всё, прячет в один из ящиков, хмурится, трет лоб, прокашливается, а потом произносит:

– Что, прости?

Но разговор всё равно как-то не клеится. Данила рассеян. Санта не так уверена, как во время разговора с Альбиной. Она уходит ни с чем.

Договаривается встретиться в обед со школьными подругами, у которых уже каникулы. Санте тоже хочется успеть поймать предновогодний вайб украшенных кафешек и набитых народом торговых центров.