Раскрыв рот Салтыков вытаращился на Веру, как на говорящее дерево.

А она достала следующий козырь из рукава:

 — Что-то жарковато, не находишь?

Вера сняла шарфик и медленными шагами продефилировала к резко побледневшему мужу, стоящему на месте как каменная статуя. Он не моргая смотрел на золотой кулон с «хамелеоном», затем громко сглотнул и поднял отрешенный взгляд на жену. Но из приоткрытого рта раздавались лишь какие-то непонятные звуки.

Пока он складывал буквы в слова, Вера нежно-нежно коснулась ладонью его небритой щеки, задержала взгляд на сухих губах, улыбнулась чему-то своему, и, коснувшись губами мочки его уха, бархатным голосом произнесла:

— Оревуар, бебе!

Напоследок с леденящим холодом во взгляде посмотрела на мужа, подумав:

«А ведь я все это могла сама. Если б только знала о твоих желаниях…»

Кажется, Салтыков прочитал это в ее взгляде и схватил за руку так, как утопающий хватается за спасательный круг.

— Вера… В-верочка, дай мне все тебе объяснить, умоляю! Не уходи. Я… я не смогу без тебя, без сына! Я же… я…

Вера резко отдернула руку, накинула пальто, взяла чемодан и, вспомнив еще об одной детали, одним движением достала из сумочки ключи от ее старенького ржавого «Рено».

— Ты так не хотел, чтобы я поменяла машину… Наверное, она тебе очень дорога? — не скрывая сарказма спросила Вера, взяла Льва за руку и положила в его ладонь ключи. — На, дарю! Она, кстати, тоже француженка.

Услышав за спиной грохот, обернулась и увидела на полу телефон Льва. А через секунду из другой руки упали на пол ключи. Он застыл на пороге спальни, явно увидев фотографии, схватился за голову и, словно марионетка с подрезанными нитями рухнул на колени.