Учитель ужинал с нами. Филипп расспрашивал его о новых достижениях в науке, и тот говорил о каких-то мелочах, вроде той, что рану теперь возможно сшивать, и она так быстрее заживет. Мне стало страшновато за свое здоровье и здоровье детей. Хорошо хоть роды позади, и мне не придется переживать по поводу этого момента, - подумала я.

Дав задание для Гарри и Мэри, он откланялся – мы услышали подъехавшую коляску. Проводили учителя и выдохнули. Весь день, по сути, заняла учеба. Сейчас я радовалась тому, что это только два раза в неделю, и не всегда в нашем доме. Хотя, благодаря ему я смогу понять, что здесь изучают, а что под запретом, а то начну рассказывать детям сопромат, а нас потом дружно сожгут, как еретиков.

Мэри вызвалась помогать мне с газетами, а Гарри после ужина пошел с отцом в мастерскую доделывать работу – утром мы должны были вместе ехать в город. Гарри оставался дома с Мэри, а Фил с вечера должен уложить заготовки в коляску.

– Вот уже и темнеет, - грустно сказала Мэри и выдохнула.

– Тебе жаль времени? Завтра позавтракаете и можете заниматься тем, что вам нравится, - с улыбкой ответила я девочке.

– Нет, жаль, что учитель так мало бывает здесь. Мне бы хотелось больше узнать.

– А детям обычно нравится играть и бегать, Мэри. Детство скоро закончится и начнутся дела и обязанности. Ты так и не сможешь поиграть, - доделывая форму для коры Фаусты ответила я девочке.

– Мне скучно просто так играть или бегать, как это делают Дэни и Гарри. Они могут просто рубить палкой крапиву, и им весело от того, что они губят ее без причины. Мне жаль времени на эту ерунду.

– Что бы ты хотела делать, дорогая? – я все больше удивлялась этой девочке, но боялась увидеть в ней черты сумасшествия. Дети – индиго, вот эти не по годам развитые существа. Мне всегда казалось, что они глубоко несчастны от каши, что варится в их детской голове. Они просто не успевают перестроить свое детское восприятие под серьезные вещи.

– В Ландеке есть университет, но девочкам там пока учиться нельзя, да и стоит это недешево, - грустно вздохнула Мэри и продолжила лепить корзинку.

– Думаю, со временем и это станет возможным, Мэри, а пока я могу что-то рассказывать тебе за работой. Что тебя интересует больше всего? Только, прошу, кроме истории, потому что я ее не помню совсем.

– Откуда берется дождь? Учитель не может ответить на этот вопрос, и говорит, что вода собирается над землей долгие годы, - хмыкнула Мэри и уставилась на меня.

Я указала ей на кастрюлю с остывающим супом и попросила аккуратно открыть крышку. Она это сделала и с вопросом посмотрела на меня.

– А теперь наклони крышку, - сказала я и подошла, подставив под край крышки чистую тарелку.

– Да, там всегда вода, - как о чем-то обыденном, ответила она.

– А ты не думала, откуда она там? Ведь суп имеет совсем другой цвет и вкус.

– Это от пара. Пар становится водой, - отмахнулась она от меня, но вдруг ее глаза блеснули. Мне показалось, что я увидела чудо – момент, когда в человеке зарождается мысль. – И дождь… Это пар от земли, от озер и морей, что поднимается вверх, там собирается в большие облака и становится дождем… - она положила крышку и , не посмотрев на меня, прошла мимо в свою комнату.

Ну вот, я сломала ребенка, которому еще слишком рано все это знать… тоже мне мамаша – ни ума, ни фантазии. Поди специально пока детям такого не говорят, а я вперед батьки в котел.

– Мы закончили, и готовы спать. Мэри уже легла? – в кухню вошли Филипп и Гарри. Фил заметил три сырых короба – корзины, что теперь будут сохнуть на остывающей плите, а утром поедут к новой хозяйке. – Из чего ты сделала раствор краски?