Правда, когда его светлость вернулся, меня одарили вздёрнутой бровью.

— Что это?

Я даже как-то растерялась, зная наверняка, что он всё понял, но хочет, чтобы я объяснилась самостоятельно.

— Не могу вас стеснять, — ответила тихо.

Несколько секунд он смотрел на меня, как на идиотку, затем подошёл к моему импровизированному спальному месту и сдёрнул подушку, отшвырнув ту на постель.

— Не страдай ерундой. Кровать в номере большая, никто никого не стеснит. Просто ложись и не раздражай меня своими нелепыми и неуместными попытками что-то исправить. Я не джентльмен, чтобы уступать огромную кровать, но и тебе спать не пойми как не позволю.

Я закусила щёку изнутри и выдохнула, очень надеясь, что справлюсь с собой во что бы то ни стало. Забралась в кровать прямо в халате и накрылась тонким покрывалом.

— Ничего не мешает? — равнодушно спросил шеф.

— Нет, — ответила тем же тоном, стараясь не обращать внимания на неудобный халат. — Я не предусматривала совместное проживание, Сергей Андреевич.

Несколько мгновений в номере стояла тишина, а потом Поклонский как-то очень тихо, можно сказать, зловеще ответил:

— Я сейчас выключу свет и дам свою футболку. Раздевайся и не мучай себя подобными неудобствами. Завтра купим тебе пижаму.

И он действительно вытащил из шкафа белую футболку и подал её мне.

Я не знала, как реагировать. Совсем. Потому сидела как громом поражённая и пялилась на мягкую фирменную вещь в своих руках. Поклонский выключил свет, после чего лёг в кровать и укрылся, делая вид, что меня здесь нет. Выдохнув, я всё же сняла халат и положила его на прикроватную тумбочку, чтобы утром можно было без труда дотянуться, надела футболку и легла, укрывшись покрывалом.

До меня медленно доходило, что мы с ним совсем близко. Настолько близко, что одно неосторожное движение — и можно прикоснуться. Ощутить чужое тепло…

— Я слышу, как грохочет твоё сердце, — усмехнулся Поклонский. — Спи, Марина. Я не изменяю своим правилам.

Он лежал неподвижно и, наверное, отрубился, пока я внутренне сходила с ума от собственных чувств и реакций тела на подобную близость. Нужно ли говорить, что уснуть удалось только глубокой ночью?

***

Как же прекрасно подольше поваляться утром! Некуда спешить, можно нежиться в ласковых объятиях сна до победного. До того мига, пока не появится желание открыть глаза и встретить новый день.

Именно так я думала в первые мгновения, пока сознание всплывало на поверхность. А потом блаженное настроение резко схлынуло и мне пришлось принять неприглядную реальность, в которой я оказалась в коконе чужих рук. А ещё вернее, я руками и ногами обнимала спеленавшего меня Поклонского, который уткнулся носом в мою макушку и с удовольствием сопел в неё. И не столько это меня напрягло, сколько эрекция, толкавшаяся в моё бедро.

Честно говоря, я настолько ошалела от этого понимания, что не сразу сообразила, что, собственно, делать. Куда бежать и кого звать на помощь?

Осторожно стала выбраться из захвата, но меня сжали ещё крепче, и… Ладонь шефа проехалась по пояснице прямо на мою…

— Сергей Андреевич, — пискнула я, пытаясь его разбудить.

Попытка, откровенно говоря, была хреновой и эффекта не возымела, потому что сильные пальцы уже сжали то, что им сжимать не полагалось, а я…

Господи, кто бы только знал, что вытворяло моё сердце в этот миг. Сумасшедшие пляски с бубном, не меньше. Мурашки по коже и отсутствие кислорода в лёгких до головокружения. К своему стыду, я понимала, что мне не хочется это прекращать, но как здравомыслящий человек, должна была остановить шефа. В конце концов, я не одна из его бабочек, чтобы благосклонно принимать подобные действия.