«Кого ты обманываешь, Марина? Они тебе не родные».

Не родные. Разве можно так говорить о семье, частью которой ты являешься? Да, у нас разная кровь. Но я люблю их, какими бы они ни были. Люблю каждого без всяких предрассудков. Они — то единственное, чем я действительно дорожу.

Я так привыкла к его холодности, когда делаю всё правильно, что совершенно забыла, каким он бывает, когда что-то выводит его из себя. А последние дни он вообще,будто не в себе, и ожидать от него можно чего угодно.

— Сергей Андреевич, — выдохнула я, — я же говорила, это мамин коше…

— Я. Не хочу. Видеть. Эту. Дрянь, — чётко выговаривая каждое слово и глядя в мои глаза, заявил он. — Ты прямо сейчас отдашь его сестре и забудешь. В противном случае я разорву контракт.

Я сглотнула колючий ком в горле и медленно кивнула.

— Прекрасно, — хмыкнул босс, выпуская из пальцев мой подбородок и тут же сунув руки в карманы.

Снова попытавшись проглотить горечь и не отлипая от стены, я достала из эксклюзивного кошелька, сшитого на заказ у известного дизайнера специально для мамы, все карточки и деньги и переложила их в сумочку. После чего прошла на кухню, открыла верхний шкафчик и засунула ненавистный шефу предмет туда. И только потом села за стол, который уже накрыла Света.

Поклонский опустился напротив и принялся сверлить меня взглядом. Уверена, он видел, как покраснели мои глаза. Я на грани. Мне хочется разреветься, как маленькой девчонке, потому что я не понимаю, за что он так со мной. Неужели за восемь лет я не заслужила одной уступки и достойного к себе отношения?

— Вечером всё в силе? — робко спросила Света, разливая по чашкам чай и, видимо, пытаясь разрядить обстановку в меру своих возможностей.

— Какие планы? — спросил босс.

— Ну-у… — замялась Света. — Мы хотели сегодня встретиться. Пообщаться. Марина вечно занята, поэтому видимся редко.

— Но метко, — поморщился босс, беря чашку с горячим напитком, который я сейчас с удовольствием перевернула бы ему на голову.

Сразу после того, как придушила бы.

— Я не пью, — возразила равнодушно. — Бокал вина за ужином не считается.

Уголок губ Поклонского дрогнул. И вот не пойму, то ли это смех, то ли презрение. Слишком быстро оно промелькнуло, чтобы оценить. Но учитывая, как сам шеф относится к алкоголю, могу предположить, что второе. Он совершенно не умеет пить. Настолько, что насколько выпитых стаканов доводят его до вертолётов и невозможности распознать лицо собеседницы.

Подавив застарелое, свербящее под коркой воспоминание, я сделала глоток чая, стараясь отпустить негативные эмоции. Я всё ещё на работе. Нужно забыть о личном.

— Так что насчёт сегодня? — повторила вопрос Света.

— Если буду свободна, сообщу.

— А ты можешь быть несвободна? — улыбнулась сестра. — Что-то личное?

Я застыла от её бестактности. Господи, ну кто спрашивает о таких вещах в присутствии начальства, а?

Поклонский пил чай с невозмутимым видом, а Света… Света, мать её, не унималась.

— Давно пора замуж, Мариш.

Я тут же вспомнила кольцо в чёрной коробочке, которое выпало из пиджака шефа, и покрылась холодным потом, представив, как он делает предложение незнакомой мне девице. А он сделает. Иначе не купил бы этот треклятый жёлтый ободок для пальца какой-то новой жертвы, что станет идеальной женой в его власти.

— И ребёночка родить, — протянула младшая. — Что может быть лучше, а?

Я метнула в неё убийственный взгляд, потому что младшая проехалась по самому больному. Да ещё и в присутствии шефа, который на протяжении восьми лет отбирал у меня возможность завести полноценную семью. Ведь я не могла уйти в декрет, пока не выплачу долг отца.