Я осторожно открыла дверь и… забыла, как дышать. Боже, он стоял абсолютно голый, протянув руку к двери, будто не успел схватить ручку, и смотрел на меня тем взглядом, который палач дарит смертнику за минуту до казни.

Идеальное рельефное тело, над которым он неустанно трудился в спортзале, намертво приковало мой взгляд. Я никогда не питала слабости к мужским торсам. Но босс на тренировках всегда ходил в рашгарде, и я как-то не замечала особо, а тут…

— Будешь смотреть? — усмехнулся он.

Я протянула ему градусник и мгновенно отвернулась, чувствуя, как горят щёки. Выдохнула тихонько и, надо же, не дрогнула голосом, когда сообщила:

— Вам нельзя в душ.

— По-твоему, это повод врываться ко мне? Я собирался только ополоснуться и переодеться, — ответил он ровно.

— Вам нельзя в душ, — повторила я упрямо. — Одевайтесь — и в постель. Все рекомендации вам даст доктор, когда приедет и проведёт осмотр. Я не хочу… — чуть не ляпнула, что не хочу превращаться в сиделку, но вовремя себя одёрнула, — рисковать вашим здоровьем.

— Можно подумать, — хмыкнул он и закрыл дверь.

Я смотрела на деревянное полотно и чувствовала, как земля уходит из-под ног, а сердце колотится, как ненормальное. Ненавижу, когда так происходит. И усмешки его все эти тоже ненавижу. Самоуверенность и холодность, придирчивость и постоянное желание мне досадить.

Терпеть не могу!

Два месяца, Вавилова. Крепись как можешь, ибо в конце этого долгого и сложного пути тебя ждёт награда, о которой мечтает каждая девушка !

Я выдохнула и отправилась на кухню, попутно набирая номер ресторана. Необходимо дополнить заказ, ведь ужинать мне придётся вместе с ним.

Интересно, мой иммунитет вывезет ходячий под боком вирус? Если нет, то работать будет невероятно сложно. А я давненько, надо признаться, не перебирала документы с температурой. За восемь лет больничный был у меня только дважды. Оба раза — когда организм не вывозил напряжения и давал сбой температурой под сорок. Тогда Поклонский обычно отсыпал мне здоровых звездюлей, дожидался стабилизации состояния, покупал билеты и увозил в санаторий на две недели. Дела приходилось делать после, потому что у меня отбирали все гаджеты. А сколько беготни было, когда мы возвращались! Все планы коту под хвост, все договорённости по новой.

Вздохнула и убрала на место аптечку, а потом присела на кухонный стул, не зная, чем себя занять, пока босс в ванной. Лишь бы послушался и не действовал наперекор.

Вышел он минут через десять, одетый в пижамные штаны и майку. Протянул градусник с таким видом, будто я ему змею подсунула, а не медицинский прибор. Посмотрела на ртутный столбик и с ужасом соскочила.

— Тридцать девять и два!

Посмотрев на меня, как на идиотку, он хмыкнул и пошёл к кофемашине.

— Не смертельно же.

Боже, я впервые в жизни встретила перфекциониста, который очень трепетно относился к здоровой пище, но, когда дело касалось заболеваний, был таким безалаберным!

— Нормальные мужчины при тридцати семи и двух лежат в кровати и искренне верят в скоропостижную кончину, требуя от супруги священника! — вырвалось у меня не без паники.

Поклонский повернулся, вопросительно вздёрнув бровь.

— Нормальные?

Это единственное, что он смог вычленить из всего сказанного? Я схватила его за руку и повела в спальню.

— Знаете, я никогда не говорила вам ничего подобного, но вы просто отвратительно относитесь к собственному здоровью. Нагружаете себя спортом, — подвела его к постели и сдёрнула с неё покрывало, — работой, — заставила его лечь и села рядом, выпустив горячую ладонь. — Всегда варитесь в эмоциональном котле, не делясь ни с кем переживаниями. Вы плохой перфекционист.