— Спрашивай у нее все, что хочешь, малыш, — нежно сказал Дав Марии, когда подошел к ней. — Я хочу, чтобы вопросов больше не осталось.

— Да, мастер, — тихо ответила она и поцеловала ему руку, когда он погладил по щеке.

Через пару секунд Давид вышел, его нетронутая чашка чая осталась на столе, а Кристина немедленно поднялась и убрала ее.

Молча ожидая начала рассказа, Мария сама ощутила неловкость и сделала глоток чаю, но поперхнулась, поскольку он был слишком горячим.

— О боже! Простите, это я виновата, — выпалила Кристина с таким лицом, словно вот-вот была готова заплакать.

— Да все нормально, — хрипло ответила Мария, махнув рукой. — Расслабься, Кристина.

— Вы можете называть меня просто рабыней. Я так рада с вами познакомиться, — сказала она, молитвенно сложив перед собой руки и внезапно опустилась перед ней на колени. — Пожалуйста, не выгоняйте меня.

Потеряв дар речи, Мария вцепилась в свой стул. Никто и никогда не опускался перед ней на колени, и это оказалось жутковато.

— Пожалуйста, встань, — сказала она, и Кристина немедленно поднялась, отойдя к стене, но теперь она стояла, опустив голову и вытянув перед собой руки так, словно ждала приказов или наказания.

— Я имела в виду: сядь за стол, — растерянно пояснила Мария. Опыта руководства другими нижними у нее не было, и это оказалось не так-то просто.

— Да, хозяйка, — прошелестела Кристина.

Когда рабыня снова рухнула на стул, Мария просто тихо попросила ее говорить, и Кристина с судорожным вздохом подняла влажные глаза:

— Хозяин разрешает мне служить ему. Я прихожу, убираю квартиру и выполняю приказы. Хозяин приказывает мне мыть, стирать, убирать, готовить чай, ухаживать за его грязной обувью и одеждой. Но он не позволяет мне заходить в спальню, прикасаться к чистой одежде и его еде. Мое тело всегда полностью закрыто, как и его, когда он играет со мной. Я говорю только если хозяин позволяет.

От того, как она говорила, у Марии засосало под ложечкой. Немного поразмыслив о том, почему эта женщина звучит так странно, она поняла: Кристина говорила голосом человека, глубоко погруженного в свои фантазии. Но не простые, а те, которые были порождены чем-то очень болезненным.

Взгляд Марии медленно скользил по одежде Кристины. Теперь, когда рабыня обратила на это внимание, она и сама заметила, что все было наглухо закрытым: длинные зауженные брюки, носки, длинные рукава тонкой водолазки, воротник до ушей.

— В чем суть игры? — тихо спросила Мария, даже не зная, хочет ли на самом деле получить ответ на этот вопрос.

— Если хозяину не нравится то, что я сделала, он ругает меня и приказывает мне сделать это снова, — подумав, сказала Кристина, не поднимая глаз. — Хозяин строгий. У меня никогда не получается угодить сразу.

— Ты моешь все в квартире по два раза? — недоверчиво осведомилась Мария.

— Иногда по пять раз, — тихо сказала Кристина. — Но не всю квартиру. Хозяин сказал, что сегодня я буду мыть зеркало в ванной.

— Что еще вы делаете? — осведомилась Мария, сглотнув.

— Ничего.

— Я не понимаю, — растерянно моргнула Мария. — Он тебя наказывает? Использует какие-то девайсы?

— Нет, что вы. Хозяин никогда не касается меня… ну, только иногда ногой, но это не больно, — вдруг смущенно добавила она.

Вздохнув, Мария посмотрела в чашку чая, пытаясь сформулировать следующий вопрос. Чувство неловкости не покидало, словно третьей лишней здесь была именно она, хотя и Дав, и Кристина уверяли, что это не так. Какое она имеет право лезть в их внутренний мир, в перекрестье их тайных уязвимостей, туда, куда она сама обычно никого не пускала?