— Чёрный снова в моде?

С внезапным удовольствием Лера задорно парировала:

— Ты на себя бы посмотрел.

— Я одет по форме, а не по собственному волеизъявлению.

— Не помню, чтобы твои товарищи были в шапках.

— Это моя персональная фишка.

Лера не заметила, как скатилась в острый сарказм:

— Просто скажи, что стесняешься ранней лысины.

Арчи хмыкнул, закатил глаза и с лёгким раздражением стянул шапку, обнажив густые тёмные волосы, в которых были хорошо видны старые шрамы. Лера по инерции прикрыла рот ладонью.

— Ой… Прости, я…

— Так что там с модой на чёрное? — он остановился на светофоре и натянул шапку обратно.

Лера вздохнула и посмотрела в окно:

— Это не мода… В таком виде я чувствую себя защищённой.

— И стройной? — Арчи сменил раздражение на прежнюю насмешливость.

— Ха-ха. Нет. Я и в белом стройна и прекрасна.

— Не сомневаюсь.

Почему-то Лера напоминала ему Аню: острая на язык, но всё же чуткая и с внутренним моральным тормозом.

Через десять минут они подъехали к зданию суда. Волохов стоял на улице, читая что-то в смартфоне. Заметив внедорожник, он подошёл к краю тротуара и открыл Лере дверь.

— Через сколько вы вернётесь? Тут нельзя парковаться, — Арчи опустил переднее стекло и махнул рукой Даниилу.

— Час-полтора. Я позвоню. Платная парковка дальше направо.

Арчи кивнул и отъехал.

— Всё хорошо? — Волохов улыбнулся Лере.

— Да… Арчи успел меня развеселить по пути сюда.

— Отлично. Кратко напомню, чем мы сегодня займёмся в суде, — они медленно шли ко входу в здание. — Ваш муж будет настаивать на психиатрической экспертизе. Мы будем делать упор на его агрессивное поведение, повлекшее панику в ваших действиях, и ваше желание развестись. Судья у нас достаточно адекватная, но грешит злопамятностью, поэтому выполнять её предписания нужно неукоснительно.

— Хорошо. Как скажете, так и поступим.

Лера стойко вынесла следующие полтора часа досудебного заседания, стараясь не реагировать на взгляды Стаса и его словесные попытки зацепить её за живое. Он то и дело с раздражением посматривал на браслет Леры, который она время от времени покручивала на тонком запястье. Она внутренне злорадствовала, но внешне оставалась безразлична и смотрела в окно, находившееся за спиной Стаса. Ему было сложно понять, куда был направлен её взгляд, и его не покидало ощущение, будто Лера смотрела сквозь него.

Словно из-за тумана до неё доносились его тщательно выверенные фразы: “сохранить брак после трагедии”, “вместе пережить горе утраты”, “обратиться к лучшим специалистам”, “проработать душевные травмы”...

“Бла. Бла. Бла…” — Лера не верила ни единому его слову и надеялась, что опытная женщина, сидевшая в кресле судьи, окажется достаточно проницательной, чтобы распознать актёрский талант Стаса. Наконец, Лере тоже дали слово. Она была максимально лаконична:

— Мой муж идеален на людях, но наедине со мной не боится открыть своё истинное лицо, которое вызывает у меня панический ужас. Всё, чего я хочу, это развод. Я не претендую ни на имущество, ни на финансы. Мне нужны свобода и моя прежняя фамилия, — она смотрела на судью серьёзно, но мягко, как бы говоря: “Надеюсь, вы поймёте меня, как дано понять друг друга только женщинам…”

Судья взяла небольшую паузу и покинула зал. В воздухе висело напряжённое молчание. Лера опустила глаза и задумчиво рассматривала текстуру стола. Стас продолжал сверлить её взглядом. Даниил с лёгкой усмешкой следил за Багрянцевым. А его адвокат, казалось, вообще находился в зале “для красоты”, выдав лишь пару формальных реплик в самом начале заседания.