Я перевела испуганный взгляд на черноволосого, чувствуя, что должна оправдаться за поведение своей внезапно заговорившей обуви. Мое положение и без того было незавидным, так что нагнетать не хотелось. Однако мужчина разгневанным не выглядел.

Потирая подбородок, он задумчиво смотрел вниз и тихо бубнил:

– Действительно, ничего особенного.

– Да с кем тут говорить, Ада! – Правая тапка тряхнула длинными ушами и, повернувшись в сторону, неожиданно запрыгала прочь, громко предупредив: – Я сваливаю из этого дурдома!

Красавчик Кайрид отмер, вытянул руку и повел длинными пальцами в сторону дезертира. Тапка прыгнула в очередной раз и… врезалась в незримую стену. Повторив подобный маневр еще пару раз, она поняла, в чем подвох и грозно прорычала:

– Свободу домашней обуви! Долой угнетения! Даже у тапки есть права!!!

– Не нагнетай, – раздался мужской флегматичный голос левой. – Адочка и без того на грани. То ли уже в инфаркте, то ли собирается вот-вот его заработать. Пусть поговорят с этим вороньим заводчиком, найдут общие точки соприкосновения, и тогда, кто знает, может, всем нам станет легче.

Мы с «заводчиком» переглянулись. Сам ворон обиженно каркнул и… истаял как не бывало.

Я прикусила губу, дотронулась ледяными пальцами до запястья, ущипнула себя. Больно. Живая, значит, и в реальности. К тому же ноги затекли от неудобного положения. Пришлось распрямить их и встать на пол, тут же ощутив холод. Помедлив еще буквально пару секунд, я решительно произнесла вслух собственные выводы:

– Итак, я не мертва.

Тапки поощрительно кивнули. Черноволосый хмыкнул, но промолчал.

– И про Россию вы здесь не слышали, – срывающимся голосом продолжила я.

Кайрид покачал головой.

– Так, может, я в коме? Между жизнью и смертью? И это… Мир между?

– Между? – удивился брюнет.

– Ну, когда еще не умер, но уже почти, – пояснила я собственную выдумку. – Вроде как между тем светом и этим…

– Нет.

– А может, да, – упрямо заладила я.

– Ты жива.

– А это еще надо доказать!

Губы моего скупого на слова собеседника чуть искривились влево, прежде чем он спросил:

– Почему ты так держишься за теорию, в которой находишься на волосок от смерти? Так спокойней, когда за тело уже не волнуешься?

Я нервно передернула плечами:

– Никак не спокойней. Больше всего пугает неизвестность, – буркнула, и по спине пробежал холодок. Переступив с ноги на ногу, обняла себя за плечи и хорошенько растерла их ладонями.

Какое-то время мужчина пристально меня рассматривал, скользнув взглядом с головы до поджатых пальцев ног. Затем стремительно прошел к пузатому шкафу за своим столом и вынул оттуда серую хламиду наподобие той, что была на нем. Встряхнув ее, он осторожно протянул одежду мне и выдал с самым деловым видом:

– В посмертии нет холода и голода нет.

– Вам откуда знать? – удивилась я, с опаской косясь на принятую вещь и дерзко добавляя: – Были там?

– Был, – легко согласился собеседник, – поверь, здесь интересней.

Я покосилась на тапки. Левая продолжала блаженно улыбаться, но без демонстрации острых зубов. Правая же, дождавшись, пока обращу на нее внимание, громко шепнула:

– Заливает. Не зомби же он?

– Кто такой зомби? – заинтересовался Кайрид, на этот раз выуживая из-под своего стола черные ботинки размера эдак сорок шестого.

– Оживший мертвец, – подсказала правая тапка низким мужским голосом. – Умерший и восставший снова.

– Хмм, – Кайрид изобразил сильную задумчивость.

Опровергать слова правой тапки он не спешил, что сильно нервировало. Но я ждала, надеясь до последнего.

– И много в вашем мире зомби? – наконец спросил он.