Он протянул Льву флешку. Полковник улыбнулся. Даже на пенсии, когда он уже много лет не вел следствие, Петрович оставался профессионалом. Его пытливый ум постоянно искал новые задачи.

– Не сомневался в тебе, Петрович. Спасибо, – тепло поблагодарил Лев.

Они спустились в вестибюль, где в комнате отдыха для дежурных из большой старой чашки пила чай уборщица, на столе лежала открытой потрепанная книжка с любовным романом.

– Это чай, Петрович, ну, – тут же заерзала, поймав строгий взгляд охранника Верка. – Я тут просто книжку читаю и расчувствовалась, такие страсти!

– Потом поговорим. Расскажи про утро. – В голосе Петровича было столько металла, что им можно переложить заново рельсы. Было видно, что он держал своих людей в ежовых рукавицах.

Гуров принюхался. Нет, спиртным не пахло. Верка засуетилась, достала пластиковые табуретки, зачем-то вытерла их полотенцем, хотя в дежурке было чисто.

– Расскажите нам, что вы видели утром, – мягко попросил Лев.

Уборщица кивнула и затараторила, блеснув золотым зубом:

– Значит, иностранец утром пришел первым, я его сразу заметила, он стоял у дверей и фотографировал, а потом меня увидел и сказал, что очень свет красивый и светильники. Я еще подумала: то ли блаженный, то ли иностранец, говорил с легким акцентом. Он потом пошел вниз, когда охранник двери открыл, а я смотрю, значит, он идет как-то нетвердо, шатается. Карточку приложить не смог сразу, потом шел, за стены рукой хватался. Я подумала, может быть, пьяный. А смотрю, когда к рельсам подошел, у него кровь из носа начала сильно течь. Прямо рекой по лицу, но на одежду не попала, я это заметила сразу, ткань больно хорошая. Такое не отстираешь. Хотя я могу. Я крови много отмывала.

Верка подмигнула Льву, но он сделал вид, что ничего не заметил.

Гуров сделал заметку в блокноте. Когда они нашли тело Кубинца, следов кровотечения из носа не было. Значит, кто-то к нему подходил.

– Вера, а он упал на рельсы при вас?

Уборщица мелко закивала и перекрестилась левой рукой:

– Страх такой был.

– Вер, – поморщился Петрович. – Хорош.

Верка вздохнула, села, положила руки на колени и посмотрела на Гурова совсем другим взглядом. На долю секунды Лев восхитился актерскими талантами и таким мастерским преображением. Вот актриса. Только что она была больше похожа на Удовиченко в роли знаменитой Маньки Облигации из фильма «Место встречи изменить нельзя». А сейчас она вполне себе могла заменить завуча в школе.

Снова блеснув золотой фиксой, Верка холодно улыбнулась и четко, почти по-военному доложила:

– Дошел до середины платформы, рядом с ним никого не было, я на всякий случай шла за ним. Потом заметила, девушка. Блондинка, длинные прямые волосы, розовый рюкзак.

– А что в ней было странного? – заинтересовался Гуров, снова делая пометки в блокноте. Если уборщица обратила внимание на эту девушку, значит, точно было что-то не так.

– На платформе были еще люди. Немного, трое или четверо. Но они все смотрели на иностранца, а она как специально от него отворачивалась. И еще она знала, где у нас камеры.

– Почему ты так решила? – спросил Петрович.

– Когда люди на платформе стоят, они либо в тоннель смотрят, либо в телефон. А она себе под ноги смотрела, так, чтобы волосы падали на лицо. Головой не крутила, поезд не высматривала. Что я, в первый раз что ли? – развела руками Верка.

– Как он упал, видела? Она подходила к иностранцу?

Верка покачала головой:

– Нет, она к нему не приближалась, во всяком случае, пока он живой был.

– Когда он упал, вы, случайно, не заметили, мужчина был еще жив? – спросил Лев.