– Нет, что ты, – он на секунду расслабляется, а я продолжаю, не в силах сдержать смех. – Я думаю, что это очень смешно!

Я смеюсь и смеюсь, не могу остановиться. Кажется, у меня началась истерика. Ведь на самом деле не до такой степени мне смешно. Возможно, я делаю это специально, чтобы позлить Маркуса. Зачем? Да потому что бесит! Но скорее всего это все из-за нервов.

Тем временем, все просто смотрят на меня, никто даже ни разу не улыбнулся. У большинства из них каменные выражения на лицах. Приходится в срочном порядке брать себя в руки, что дается мне с огромным трудом.

– Ох, прошу прощения! – сжимаю бутылку между колен и вытираю слезы кончиками указательных пальцев, наконец задавив на корню желание смеяться. – Вы это серьезно? Без шуток? "Братство Призрака"?! – никто мне не отвечает, в воздухе повисает напряжение, и я не нахожу ничего лучше, чем спросить. – А можно узнать, почему?

Джон тяжело вздыхает и секунд через десять говорит с завидным спокойствием.

– Мы призваны для борьбы с "Равенством" и сверхлюдьми, которых они создают. Мало кто знает о нашем существовании, поэтому Братство носит такое название. Оно появилось очень давно, и мы не в праве его поменять. Да и никто не возражал… до этого момента.

Призваны? Что это значит, черт возьми? Но я чувствую, что сейчас не то время, чтобы это выяснять. Вместо этого говорю примирительно:

– Простите. Обещаю, больше смеяться не стану. Можно мне узнать подробности? Зачем "Равенство" создает таких людей? – чувствую, что сейчас я подобралась к, пожалуй, самой важной на сегодня теме.

На этот раз мне отвечает Макс, небрежно передернув плечами, словно сообщает самую очевидную на свете вещь.

– Для захвата власти, конечно. Они хотят уничтожить всех "неверных" и создать новое общество.

Звучит как полный бред. Хмурю брови и, поразмыслив пару секунд, неуверенно спрашиваю:

– Но о каком равенстве тогда может идти речь, если они занимаются уничтожением людей?

– А у мыши и правда есть мозги. Быстро она дошла, – вставляет свое слово Маркус.

А мне так и хочется отправить бутылку на встречу с его головой.

– Ну, с этим разобрались. Что с ней делать будем? – тут же с нетерпением спрашивает Рид.

В разговор неожиданно вступает молчавший до этого Эйден. И говорит он такую фразу, что все в шоке открывают рты. В том числе и я.

– Мы можем использовать ее. Против "Равенства".

– Как ты предлагаешь это сделать? – заинтересованно спрашивает Джон.

Эйден склоняет голову набок и задумчиво потирает правую бровь, словно план прямо сейчас выстраивается у него в голове:

– Сделаем из нее двойного агента. Потренируем, научим кое-чему. А потом придумаем, как подсунуть ее членам "Равенства". Они увидят в ней свою. А она может многое узнать для нас.

– Я по-прежнему уверен, что ей нельзя доверять! – вставляет Рид. – За ней понадобится круглосуточный присмотр.

Меня немножко бесит, что они говорят обо мне так, будто меня здесь нет.

– Да что тут придумывать? – вступает в разговор Маркус. – Закопаем ее на кладбище, она вылезет из могилы, а сектанты сами ее найдут!

Вот же… Пожалуй, его стоит убить первым! А потом уже Рида.

Осекаюсь. Господи, что это за кровожадность? Откуда это во мне? Еще один из эффектов загадочной сыворотки? Мне это не нравится.

– Интересная идея, Эйден. Надо поразмыслить над деталями, – главарь смотрит на меня. – Ханна, что скажешь? Ты согласна поучаствовать? У тебя будет возможность отомстить.

– Согласна! – отвечаю без заминки, потому что это единственный шанс выбраться отсюда.

Мне даже придумывать ничего не пришлось. Все сделали за меня.