Когда всё закончилось, он и тогда не отпустил. Отнёс в душ, а потом устроился вместе со мной на диванчике, включив телевизор. Одеждой или другим прикрытием никого из нас не утрудил. Запись передавалась с самой обычной флешки. Но на самом видео я подзависла.

Заснеженный край напомнил родной дом, хотя пейзаж отличался от земель моего клана. А сам дом был как с какой-нибудь открытки. Двухэтажный, полностью из дерева, с резными ставнями и просторными и светлыми комнатами. Рядом с ним даже спортивная площадка имелась с турниками и прочим. Вокруг — сплошной лес.

— Красиво, — оценила, не до конца понимая, что именно я вижу.

Неужели?..

— И никаких соседей рядом, — угукнул Демон, озвучив его самое главное достоинство.

Не знаю, как я до сих пор не разучилась удивляться в обществе этого мужчины.

— Это и есть твоё настоящее логово?

Твой дом…

— Что, ждала какой-нибудь землянки или бункера? — бросил он на меня ироничный взгляд, отвлекаясь от своего занятия.

Сам он что-то изучал в планшете, но что именно я пока не поняла.

— Если честно, я уже и не знаю, чего от тебя ждать, — призналась, вернув внимание к видео на большом экране.

— Лучше самого худшего. Так будет проще и не так больно потом, когда я тебя разочарую.

Живая картинка на экране никуда не делась, но видеть её, пусть и не отвела взгляд, я перестала. Расфокус нагрянул вместе с болезненным чувством сжимающихся и сворачивающихся в тугой узел внутренностей, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать лицо, подавив ментальный бунт.

— А это обязательно? Постоянно напоминать о том, что ты плохой и ничего хорошего меня с тобой не ждёт, — спросила, так и уставившись невидящим взглядом никуда.

Демон вздохнул, ещё немного помолчал, после чего отложил планшет и придвинулся ко мне ближе. Поддел ладонью лежащие на плече ещё влажные волосы и убрал их мне за спину. Само плечо одарил долгим поцелуем. По коже поползли мурашки, но это чувство нисколько не унимало другое — более тянущее и сдавливающее изнутри.

— Да, Луна. Обязательно, — произнёс он, продолжая целовать. — Потому что ты должна всегда помнить, с кем имеешь дело. Помнить, кто я и какой. Я убийца, Луна, подверженный жажде крови. И я не изменюсь, как бы сильно тебе этого ни хотелось. Это невозможно. И даже не потому, что не хочу, а потому что такие, как я, не имеют права на другую жизнь. И я не хочу, чтобы ты поверила во что-то, а потом осознала, что всё это лишь твои личные грёзы, а я по-прежнему такой, каким был всегда.

Мои внутренности сжиматься не перестали. Наоборот, премерзкое чувство лишь обострилось, мешая нормально дышать. Немного погодя оно и вовсе ухудшилось. Словно мне грудную клетку ржавым тупым ножом вскрывали, настолько больно. Вскрывали совсем не спеша, без анестезии, и заканчивать совсем не спешили, растягивая мою боль в бесконечность.

— А если я не хочу? — повернулась к нему немного более резко, нежели стоило, обхватывая ладонью его лицо, приподнимая. — Если я не хочу помнить об этом? Если думаешь, мои гормоны настолько затмили мне мозг, что я не отдаю себе отчёта в том, кто ты и какой ты, то уверяю тебя, это не так. И да, я приняла тебя таким, какой ты есть, у меня целых семь лет на это было, — произнесла совсем не мягко, может быть с присущим мне упрямством. — Конечно, это не отменяет тот факт, что я обязательно попытаюсь тебя переделать, потому что моя совесть мне не позволит иначе. Но и тот факт, что тебя не переделаешь, я тоже принимаю. Я не настолько бестолковая и беспомощная, как ты считаешь.