Но вот чего он не увидел в общине, так это больших денег. Большие деньги выглядят совсем не так.

Большие деньги любят тишину и высокие заборы. Или шум и выставленную напоказ роскошь. Амбициозные проекты и…

– Большая часть айсберга скрывается под водой, – напомнил ему директор Смит. – Всегда.

– То есть, какие-то люди отказались платить министерству финансов и все? – уточнил агент Джонсон. – И министерство просто… э… утерлось? Не попытавшись их переубедить?

– Разумеется, переговоры имели место, – сказал директор Смит. – Но они ни к чему не привели. Эти люди потеряны для нас навсегда. Более того, по крайней мере один из них пожертвовал все свое состояние Питерсу и удалился жить в его общину.

Агент Джонсон вспомнил бараки, в которых размещались прихожане, работающие на полях.

– Он как-то влияет на людей, да?

– Похоже, что он качественно промывает им мозги, – сказал директор Смит. – Мы не знаем, как. Возможно, демонстрирует им какие-то из своих чудес. Возможно, подчиняет их напрямую. Нам известно, что перед тем, как эти люди разорвали свои социальные контракты с теневым правительством, Питерс встречался с каждым из них лично. И еще у меня есть информация, что ни один из агентов, пытавшихся внедриться в общину, больше не выходил на связь. Хотя точно известно, что эти люди живы, здоровы и работают на процветание Питерса. Просто они больше не наши люди.

– Поэтому вы настаивали, чтобы мы работали с дистанции? – сообразил агент Джонсон. – Близкий контакт…

– Это стопроцентная потеря агента, – подтвердил директор Смит. – Теперь вы понимаете, насколько он опасен и как важно его устранить?

– По правде говоря, не до конца, Эллиот. Выстроенная система стабильна. Мы выстояли в период нескольких демократий, империи и в два периода анархии. Мы можем пережить восемь лет – два президентских срока – с кем угодно у руля. Даже если то будет моя полоумная тетушка Мэри или горилла из центрального зоопарка.

– При том непременном условии, что это горилла не будет посягать на наши деньги, – сказал директор Смит. – Раньше люди одной рукой платили налоги официальным властям, а другой – жертвовали на дела тени. Сейчас же Питерс посягнул на святое святых, на наши деньги, и сделал это еще до того, как стал сколько-нибудь значимой политической фигурой. Вы представляете, в какой хаос он может ввергнуть нашу систему, если мы позволим ему вырваться за пределы Алабамы?

– Да, – агент Джонсон начал понимать.

В этом раскладе личность Питерса, его учение, его воззрения, его цели и даже чудеса, которые он творил, совершенно не важны. Он может быть святым, ходить по воздуху, накормить тысячу человек двумя гамбургерами и стремиться побороть мировой голод, или же, напротив, может быть кровавым маньяком, стремящимся к мировому господству диктатором, это не имеет никакого значения.

Важно то, что он нарушает баланс, шатает статус-кво, что его действия, вольные или невольные, спонтанные или спланированные, могут пошатнуть власть теневого правительства, вывернуть корабль этой страны в воды, по которым он еще никогда не ходил.

Это означало потерю контроля для теневого кабинета, значит, и потерю власти, а за власть тени будут стоять насмерть.

Что, собственно, уже и начало происходить, агент Дональдсон соврать не позволит.

– Теперь вы понимаете, что мы должны его ликвидировать, – сказал директор Смит. – Это угроза не только для существования ТАКС, это опасность для всего института власти.

– К сожалению, мы не можем усилить способности нашего Цензора, – сказал агент Джонсон. – Мы даже не знаем, существует ли такой механизм в принципе.