Бездна, как только поставила бокал, в горле опять пересохло... Так много пить становилось неприличным. Я снова глотнула воды, оставляя на дне бокала маленькую лужицу для приличия.

— Счастлива, что сумела порадовать своего короля... — вымолвила единственное, что пришло на ум.

— Неужели? Я думал, вы не хотите, чтобы беседа носила формальный характер, — чуть царапнул Ингренс, и тут же сбросил улыбку, заговорив серьезно. — Я здесь, потому что мне нужна ваша помощь, леди Кларисса.

Не очень представляя, чем именно я могу помочь королю, я приподняла брови, ожидая пояснений.

Как-то угадывая мое состояние, Ингренс двинул пальцами, наполняя мой бокал и материализуя второй для себя. «Сколько же у него Силы?» — поразилась я, молча кивнув. Магический резерв нашего рода конечен, магией занимаются все же маги, драконы — довольствуются каплями чистой Силы. В моей семье было не принято тратить их, чтобы суметь проявить в нужный момент все, на что способен.

Неспешно покручивая в длинных пальцах бокал, так что вода послушно закрутилась в водоворот, Ингренс заговорил:

— Как вы знаете, по закону у короля нет абсолютной власти. Увы, — он с сожалеющей улыбкой смотрел в бокал, будто пытаясь увидеть в воде нечто большее. — Выиграв битву за трон, победитель получает бразды управления страной, власть, но не слепую верность собственных вассалов. Да, они обязаны прибывать по требованию, защищать и подчиняться, однако могут и саботировать свои обязанности. Так портной может сшить хорошо, а может криво, косо, некомфортно, чтобы руки и ноги сдавило, было трудно двинуться. Полагаю, вы осведомлены.

Он бросил на меня похолодевший взгляд. Я молча опустила ресницы, прекрасно зная, что речь не о платьях. Отец официально не отказывался исполнить просьбы Ингренса, но, например, когда он отправлял в столицу лес — лес был гнилым.

— Особенные проблемы доставляют сильные, уверенные в своем могуществе, влиятельные. Вокруг них естественным образом вращаются более мелкие объекты... простите, вассалы. Слабые принимают точку зрения сильных — так образуются коалиции.

Король говорил ученическим тоном о том, что я и так знала. Нетерпеливо ожидая, когда он перейдет к сути, я тайком любовалась мужскими пальцами, обнимающими стройную стеклянную ножку.

— Вы покраснели, — не меняя голоса отметил Ингренс. — Хорошо себя чувствуете, леди? Внимательно слушаете? Не планируете упасть в обморок?

— Не планирую, мой король. Благодарю за заботу, — уязвленно ответила. — Вы говорили о механизме образования коалиций.

Щеки мне не подчинялись, предавая так же, как и губы.

— Ни один король не может вести политику, которая нравится всем. И нет такого существа, который нравится всем. Даже прекрасные розы кто-то с обожанием целует, а кто-то — топчет с ненавистью. Вам же нравятся розы, леди Кларисса?

Он спросил последнее без всякой паузы.

— Нравятся... — машинально ответила, потеряв бдительность.

— Это нас объединяет, — Ингренс проявил в руке и, наклонившись, галантно протянул мне белую розу. — Берегитесь шипов.

Приняв двумя пальцами цветок, я тут же поняла, что у меня ловко добились первого согласия, немного подкупили и нашли точку соприкосновения. Прямо держа спину и пытаясь хотя бы частично не вести себя как трепетная лань, я отчетливо осознала, что никогда не общалась с настолько опасным собеседником — внимательным, острым, опытным и очень умным.

— Тогда вы объединены с тысячами мужчин и тысячами тысяч женщин, — я положила розу рядом с собой, постаравшись в меру теперешних умственных возможностей нивелировать ценность подношения и утверждения.