Наверное.

И вообще, нет смысла прямо сейчас думать об этом.

Так что я отбросила мысли о вещах, над которыми в любом случае не властна, вытащила из чемодана милый пушистый блокнотик с нежно-розовым паучком на обложке и взялась за дизайн своего нового платья. Адаптировать свои вкусы под местный стиль — разве это не будет интересно? Все эти платьица-халатики, чудесные заколочки, летящий шёлк и вычурные причёски… Такая прелесть!

И нет, для протокола, ваша честь: я полностью за эмансипацию и с содроганием всех членов вспоминаю времена, когда женская одежда была строго регламентирована. Как же я с одними только грёбаными корсетами намучилась, кто бы на всём свете знал! А подол платья, который путается примерно везде? А волосы, стянутые так, что к концу дня мозг вытекает через глаза? А строго регламентированное количество нижних платьев? Не говоря уж о разных ушибленных на голову вариациях на тему полиции нравов… А ведь стандарты красоты — это всего лишь отражение царящих в обществе порядков, потому одной внешностью ничто никогда не заканчивается. Дело не в самих нарядах, а в ограничениях, которые они накладывают, модификациях тела, которые они подразумевают, и вещах, которые они символизируют.

Мне всегда хочется, чтобы все, утверждающие “раньше было лучше”, пожили в этом “раньше” годик-другой-третий. А потом бы я с ними, пожалуй, предметно поболтала на основании общего опыта.

При условии, что будет, с кем болтать.

Но при всём при этом вот какая штука: я считаю, нет ничего плохого в том, чтобы быть эмансипированным тёмным властелином в отставке и при этом нежно любить розовые платьица и красивые безделушки. Потому что в этом и смысл борьбы за права, правда ведь? В том, чтобы таскать на себе всякую неудобную ерунду ради собственного удовольствия, а не потому, что без этой ерунды тебя забьют камнями.

Тут мне видится большая разница.

Так что я собиралась насладиться плодами местной моды и создать себе образ для дальнейших скитаний по этому миру. Пижамка, знаете ли, морально устарела. Сменить стиль стоит хотя бы для того, чтобы не мучаться с отводом глаз каждый раз, когда приходится выходить на улицу. В конечном итоге, мне надо бы до наступления ночи разжиться едой для выздоравливающего пророка…

Последняя мысль почти что вызвала нервный тик. Как же меня угораздило-то вообще? Баел, если узнает, будет ржать, как не в себя…

Вздохнув, я вырвала из блокнота готовый эскиз наряда и передала паукам. Уж что-что, а ткать — их несомненное призвание! И с созданной ими одеждой точно не будет проблем в дороге.

Вы будете восхищены, властелин мой, ибо на всём свете не найдёте вы равной ей мастерицы! Она стоит тех денег, что за неё заплачены, и даже большего. Она спрядёт для вас шёлк, подобный чистому золоту! Бросьте её псам, если я лгу!…

Тьху. Вот что бы вспомнить на старости лет, а?

Прочь из моей головы, драгоценный батюшка. Вернись к праху, где тебе давно самое место.

Впрочем, кому я вру? Есть вещи, с которых мы начинаемся. Наверное, никогда из моей памяти не сотрётся этот голос. Даже после того, как я лично проводила его обладателя на тот свет, убедившись, что он по пути уж точно не заблудится.

Усмехнувшись, я потянулась и очистила разум. Пока малютки заняты работой, можно не думать ни о чём — и просто наслаждаться.

11. 5

*

Спустя пару часов я крутилась перед медным зеркалом (право, сколько лет сколько зим), наблюдая, как пляшут вокруг многочисленные слои тончайших серых, чёрных и белых тканей, изукрашенных искуснейшей светло-розовой вышивкой в виде опадающих листьев, древесных корней и паучьих лилий.