Я пообещала принести земли, попыталась объяснить, что сначала должно вырасти дерево, и ждать придётся очень долго, но не уверена, что Ти-Лания меня услышала.

Перед уходом я привычно сунула руку на верхнюю полку и нащупала лишь пустоту. Вздохнула, попрощалась с дочкой, сунула в карман пирожок, чтобы перекусить на месте, и пошла в зелёный отсек.

Иногда мне казалось, что растения рады меня видеть. Запах зелени и влажной земли напоминал о чём-то светлом и уютном. Так пах мамин сад, когда я совсем маленькая помогала ей присматривать за цветами. У меня была собственная маленькая грядка, где вперемешку росли цветы, ягоды и какие-то съедобные корешки. Я просто взяла понемногу всех семян, которые предложила мама на выбор, и получилось такое странное соседство.

Мама посмеивалась и помогала, насколько это возможно, сохранить урожай. А потом родилась сестра и два брата, и родителям стало не до меня. Наверное, я слишком быстро росла, потому что однажды услышала, как отец называет меня обузой и мечтает поскорее выдать замуж. Мне было двенадцать.

В пятнадцать я оказалась помолвлена, а в девятнадцать, накануне свадьбы, опозорила свою семью и потеряла всё. Рабство или дом удовольствий – тот ещё выбор.

Сегодня в зелёной зоне казалось особенно жарко. Датчик погоды показывал стандартные настройки, а меня то и дело словно окатывало лавой. Я вздохнула, посмотрела на браслет. До конца смены ещё осталось немного времени, но всё необходимое на сегодня я уже сделала. Надеюсь, меня не уволят, если один раз уйду пораньше. Перчатки полетели в ящик с грязными вещами, промыть пульверизатор – дело пары минут. Я помыла баночку из-под удобрения и нагребла в неё немного земли так, чтобы было незаметно.

Предвкушая, как Ти-Лания будет возиться с семенами, я шагнула в каюту и тревожно огляделась. Неестественная тишина давила. В санитарной комнате никого. Куда могла уйти дочка?! Мы же договаривались после прошлого побега, что она будет сидеть в каюте! Ох, сегодня на станцию уйдёт очередная капсула!

Не помня себя от тревоги, я вышла в коридор. Кажется, к стыковочным отсекам направо?

– Ли-Син, ты в столовую? – окликнул меня синекожий Рошан. Он стоял возле открытого люка с проводами и вытирал руки какой-то тряпицей, в чемоданчике у его ног вперемешку были навалены разные гайки, винтики и непонятные приспособления. Я заметила голографической отблеск прежде, чем сверху упала тряпица. Надеюсь, свои игрушки Ти-Лания у механика не украла, а попросила.

– Нет, не сейчас. Я ищу… гхм…

– А, хвостатую комету? Я видел её в коридоре возле малой кают-кампании. Там отличный вид на космос.

Я уже не слушала. На ходу пробормотав благодарность, поспешила в нужную сторону. Хвостатая комета, надо же.

Дверь открылась беззвучно, и я застыла на пороге. Ти-Лания, моё маленькое солнышко, стояла на четвереньках и чертила цветными мелками на чёрной доске, весело помахивая хвостиком. А рядом, неприлично близко для постороннего человека, сидел на полу Марус и что-то мастерил из лоскутков ткани.

Ти-Лания, забывшись, махнула хвостом почти у него перед лицом, мужчина проследил заинтересованным взглядом за рыжей кисточкой, а у меня внутри всё перевернулось. Зачем нормальному мужчине играть с чужим ребёнком, да ещё наедине, и держать это в тайне от родителей?

– Что здесь происходит? – рыкнула я, заходя внутрь.

– Мама! Мама! – Ти-Лания подскочила и маленьким вихрем подбежала, обняла. – Смотри, что дядя Марус мне дал! Подарок! Можно рисовать и стирать! Здорово, да, мам?

Дочка размахивала розовым мелком, а я смотрела на неестественно застывшего мужчину.