Джейн никогда раньше не бывала в пентхаусе. Питер не любил бывать в квартире у Гвен – в месте, где она принимала своих дружков. Девочка во все глаза пялилась на большой белый рояль, тонкостенные вазы со срезанными цветами и огромную круглую водяную кровать.

– Ну? Попробуй.

После секундной заминки Джейн прыгнула на кровать. Побежали круги, отразились от стенок и закачали ее, как лодку. Гвен пальцами сложила знак силы – и невидимые моторы принялись вращать ложе. Еще один тайный знак – и включилась аудиосистема.

Подобная роскошь Джейн и не снилась. Лежать, распластавшись, на белых атласных простынях и наблюдать, как твое отражение медленно поворачивается в зеркальном потолке, словно новое созвездие в небесах. Динамики были встроены в корпус. Когда «Кровавый топор» выдал «Мамино последнее желание» с их альбома «Нет выхода», бас прокатился прямо по потрохам, даже заныло в животе.

– Это чудо! – выкрикнула она.

– Да, тебе понравилось? – Гвен протянула руку и выдернула Джейн из кровати. – Позволь устроить тебе маленькую экскурсию. – Она вертелась по комнате, открывая все двери. – Тут сауна, тут спортзал. А это ванная.

– Что это?

– Биде.

– А, – покраснела Джейн.

В гроте из искусственных скал притаилось джакузи. С искусно стилизованных под каменистую поверхность стен свисали орхидеи, а ползучие растения тянули свои отростки к самой воде. На дне кружились разноцветные огни. Тут имелось множество закутков, набитых невообразимым количеством шелковых и синтетических нарядов. Туалетный столик русалки был так плотно заставлен флаконами с парфюмерией, что над ним висело густое облако запахов. Гвен выудила из кучи прыскалку, и легчайшая струя аромата обласкала ее русалочью шею.

– Я понимаю, с моей стороны ужасно так говорить, но я просто не могу, – разве это все не красиво?

– Здорово, ничего не скажешь, – подал голос Питер. Он молчал с того момента, как они приехали. Юный фей раздвинул занавеси, пальцами проделал в жалюзи щелочку и дал ей захлопнуться. – Вид убийственный.

– Я прошу тебя! – Гвен сунулась в ящик комода и выудила из-под кружевного вороха маленькую серебряную коробочку. – Немного пикси-порошка поднимет тебе настроение.

Она взяла овальное зеркало без оправы. Все трое уселись на край кровати.

Зеркало в руках у русалки напоминало горное озеро. Ее отражение прекрасным призраком тонуло в его глубинах. Протянув по зеркальной глади три полоски волшебной пудры, Гвен достала соломинку и вдохнула в себя одну тремя ровными, аристократическими вдохами.

– А-а-а-х-х!

Дальше зеркало и соломинка перешли к Питеру, и он вобрал в себя вторую полоску. Затем протянул зеркало Джейн, и та уставилась на свое перепуганное отражение. Она взяла соломинку, пристроила ее, как делала Гвен, и вдохнула.

Россыпь тончайшего порошка ударила ей в носоглотку. Глаза распахнулись, и мир сделался очень ясным. Словно лихорадка, о которой она не подозревала, резко прошла и рассосалась. Она наклонилась вдохнуть остаток.

– Осторожнее! – Рука Гвен метнулась вперед и придержала волосы Джейн, чтобы они не смахнули порошок с зеркала. – Ты хоть представляешь, сколько эта дрянь стоит?

– Все, что у тебя есть, – угрюмо пробормотал Питер.

– Спасибо, мистер Ясное Солнышко. – Гвен насмешливо ухмыльнулась в его сторону, затем порывисто протянула руки и обняла его. С шаловливой улыбкой она сказала: – Я когда-нибудь рассказывала тебе, как мы с Питером познакомились?

– Ей это неинтересно.

– Нет, интересно! Пожалуйста!

– Ладно. Когда я была маленькой, – (Питер поднял два пальца: в смысле два года назад), – я жила в совершеннейшей дыре. На стоянке для переоборудованных под жилье трейлеров, если можешь себе такое представить, на краю болота. Комары там были ужасные, а еще водились белые обезьяны, которые жили на деревьях, прыгали сверху на людей и разрывали их на кусочки, если ты идешь слишком поздно. Они отъедали пальцы на руках и ногах, а еще уши. Я знала девочку, у которой отъели нос. – Она передернулась, у нее это выходило красиво. – Я там была так несчастна. У меня совершенно ничего не было. Но однажды… – Она умолкла. Подбородок поднялся, она смотрела куда-то вверх, в свое далекое прошлое.