– Хотелось бы и по делам, и развеяться, – ответил Магнус. – Но все значительно прозаичнее. Мне прислала приглашение Татьяна Блэкторн, вы должны ее знать. Если не ошибаюсь, когда-то она носила фамилию Лайтвуд. – Повернувшись к Уиллу, он добавил: – Твоя сестра вышла замуж за ее брата, то ли Гилберта, то ли Гастона, не помню. Когда речь заходит о Лайтвудах, память отказывается мне служить.

– Просил я Сесилию не губить свою жизнь ради этого чертого Лайтвуда, – прошептал Уилл.

– Зачем ты так! – возразила Тесса. – Сесилия с Габриэлем очень счастливы вместе.

Уилл картинно упал в кресло. Проходя мимо Джеймса, он прикоснулся к его запястью нежным жестом, говорившим красноречивее любых слов.

– По крайней мере, ты должна признать, Тесса, что Татьяна сходит с ума, как мышь, которую поймали и посадили в чайник. Она не желает ни с кем из нас разговаривать, даже с братьями, утверждая, что мы повинны в смерти ее отца. И даже говорит, что мы его безжалостно убили. Мы уже неоднократно пытались указать ей на то, что на момент «безжалостного убийства» ее отец превратился в огромного червя, сожрал ее мужа и закусил шербетом из слуг в виде десерта, но она все равно упорно держит оборону.

– Она многого лишилась… даже потеряла ребенка, – печально вздохнула Тесса; при взгляде на сына на лице ее отразилась тревога.

– Миссис Блэкторн специально приехала из Идриса в поместье Лайтвудов, известив меня об этом, поэтому я должен ее навестить, – сказал Магнус и, чтобы разрядить обстановку, добавил: – Она пообещала мне кругленькую сумму за то, что я наложу несколько заклятий, благодаря которым юная девушка, находящаяся у нее на попечении, станет привлекательнее. Похоже, она собирается выдать ее замуж.

Татьяна была не первой из Сумеречных охотников, пытавшихся сделать свою жизнь лучше и приятнее, благодаря заклятиям колдунов.

– В самом деле? – спросил Уилл. – Эта бедная девушка, должно быть, похожа на жабу в чепце.

Тесса не выдержала и рассмеялась, а Уилл широко улыбнулся, довольный собой.

– Впрочем, не стоит злословить по поводу чужих детей, когда собственный сын не перестает удивлять. Знаешь, он у нас любит пострелять. А на скачках в Эскоте устроил настоящее представление, опозорив даму за то, что ее шляпка, как ему показалось, чрезмерно украшена фруктами.

– Да, молодежь любит пострелять, – тактично ответил Магнус.

– Ангел даровал мне терпение, чтобы я его не придушил, – со вздохом произнес Уилл. – Но и мудрость, чтобы хоть изредка вразумлять его дурную голову.

– И в кого он такой? – многозначительно протянул Магнус.

– Вот и я о том же, – покачала головой Тесса. – Уилл в его возрасте отталкивал от себя всех, кого любил. Он считал себя изгоем. Но Джейми… Он вырос в любви. Его любим мы, его любит Люси, любит парабатай, но он все равно готов все крушить.

– Не имея на то никаких причин, – добавил Уилл, ударив кулаком по подлокотнику кресла. – Я знаю своего сына, он будет вести себя отвратительно только в том случае, если у него не останется выбора, если он поставит перед собой определенную цель или… или решит наказать себя, считая, что совершил какой-то дурной поступок.

«Вы звали меня? Я пришел».

Магнус поднял глаза и увидел в дверном проеме брата Захарию – высокого, стройного, с откинутым назад капюшоном. Безмолвные братья редко открывают лицо, зная насколько болезненно Сумеречные охотники реагируют на обезображенную, покрытую шрамами кожу. Но это был Джем, и ему нечего было скрывать от Уилла и Тессы.

Годы на нем совершенно не отразились. Безмолвные братья не были бессмертными, но процесс старения у них происходил невероятно медленно. Глаза на лице, словно высеченном из мрамора, напоминали два закрытых ставнями полумесяца. На высоких скулах выделялись темные руны. На плечи ниспадали волнистые, густо посеребренные волосы. Руки под широкими обшлагами мантии были бледные и тонкие.