На самой заре церковной истории, когда нужно было утвердить братию и положить основания Церквам по разным странам, выдвигаются святые апостолы Петр и Павел: Петр – для христиан из обрезания, Павел – для необрезанных (см.: Гал. 2, 7–8). Как видим из книги Деяний апостольских, святой Петр действовал тогда с инициативой настоящего вождя. Однако это не открыло ему путь к занятию единственной тогда в Церкви официальной должности – епископа Иерусалимского, ее занял святой Иаков, брат Божий. И это, заметим, даже в среде христиан из обрезания. Точно так же и святой Павел ставил по Церквам епископов и ученикам своим поручал это делать, а сам не занял никакой постоянной кафедры. Что с занятием Иерусалимской кафедры к святому Иакову, одному из семидесяти, перешло и некоторое первенство чести, или старшинство, даже пред двенадцатью апостолами, доказывает, во-первых, взятое на себя апостолом Иаковом председательское руководство деяниями Апостольского собора в Иерусалиме в присутствии обоих первоверховных апостолов Петра и Павла (см.: Деян. 15, 4-22), а во-вторых, и еще более, признание этого старшинства (и перед апостолом Петром) всей Вселенской первоначальной Церковию: в списке соборных посланий апостолов издревле поставлено первым послание святого апостола Иакова, а Петровы послания занимают второе место. Такой порядок не мог бы навсегда удержаться, если бы первоначальная Церковь признавала святого апостола Петра своим земным главою, тем паче наместником Христа.

Чрезвычайные вожди-пророки восставали в Церкви и в последующие века – например, святой Ириней Лионский, Киприан Карфагенский. Во время арианской смуты восстал святой Афанасий Великий; потом каппадокийцы Василий Великий и два Григория. В борьбе с несторианством вождем был святой Кирилл Александрийский; с монофизитами – святой Лев, папа Римский; в других случаях – другие. При этом заметим, что вождями Церкви бывали не непременно епископы каких-либо важных, центральных городов, а, например, Григорий Чудотворец Неокесарийский, Спиридон Тримифунтский, Григорий Богослов, епископ ничтожного Сасима – или же Феодор Студит, Иоанн Дамаскин – даже не епископы.

Таким-то путем, под благодатным покровом и окормлением своего небесного верховного Архиерея и Главы, трудами и болезнями богопросвещенного сонма святых апостолов, отцов и учителей, наша Святая Православная Церковь, «на востоце насажденная»[54] и во всем мире и по всем странам и народам рассеянная и на всяких языках славящая Пресвятую Троицу, до сих пор – столько уже веков! – и без земного главы и распорядителя невредимо содержит завещанную ей Христом святую православную веру и неуклонно ведет своих чад к вечному спасению. Веруем, что и до скончания века Христос не оставит Своей Церкви Своим благодатным присутствием, во дни же испытаний по-прежнему будет посылать в Свой виноградник достойных делателей, «стражей Дому Израилеву»[55], чтобы и они, совершив свой подвиг, просияли, как светила в светлом лике святых отцов, за которых Церковь прославляет Христа: «Препрославлен еси, Христе Боже наш, светила на земли отцы наши основавый и теми ко истинней вере вся ни наставивый» (тропарь святым отцам семи Вселенских Соборов).

Николай АРСЕНЬЕВ,

профессор Свято-Владимирекой Семинарии

<…> Наряду с… проявлениями горения духовного в святых, наряду со многими проявлениями высокоцерковного, истинно вселенского благочестия и в массе верующих, нередко наблюдается в католичестве какой-то механически-внешний подход к глубинам, к самому существу жизни Церкви! И это не только на практике – на практике все мы грешим, – но в принципах, в самых основах римско-католической официальной доктрины. Ибо многие из этих основ католической официальной доктрины носят на себе печать законнического понимания благодати и самой сущности Церкви. С особой силой раскрывается это в католическом учении о папской власти, этом существенном, безмерно важном камне всего здания римско-католического богословствования, в этом характерном и решающем догмате Рима, который отчетливо и определенно разделяет Рим от православного вероучения.