– Не самая приятная перспектива.

– Понимаю.

– Вряд ли. Не вам придется остаток жизни прятаться самому и прятать детей. Сидеть в вымершем городе как мышь под метлой, бегать, озираясь, за продуктами… Кстати, на что нам жить?

– Разумеется, Церковь не оставит вас без помощи, – обнадежил инквизитор. – Мы же Церковь Искупителя и странно было бы не позаботиться о том, кто им, возможно, станет. Мы увеличим пособие, которое получает ваша семья, и ваши лекции, Артём, тоже будут востребованы. Это не подачка, ни в коем случае! – поспешил он сказать, заметив мою реакцию, – Вы действительно хороший лектор, детям нравится. Ваши рассказы о Мультиверсуме звучат как приключенческий роман. Это их мотивирует. Завтра утром ждем вас в Школе. Зайдите к ректору, он поставит вас в учебный план. И да – этот дом отныне ваш, я дал вам приоритет. Вы можете дать право прохода всем, кому хотите и даже отозвать моё. А теперь пора вернуться в больницу, думаю, ваше семейство готово к воссоединению с мужем и отцом…

Остаток дня прошел суетно – я забрал своих женщин и детей, пытаясь привыкнуть к тому, что их так много. В коттеджике сразу стало тесно, особенно с учетом Насти и Эли. Настя – отдельный разговор. Девочке сильно досталось, но, насколько я знаю, для корректоров это история типичная. В Школе умеют работать с подростками, ставшими Немезидами Мироздания. Только на то и надеюсь. Итого у меня теперь четверо детей и Эли. Эли, впрочем, прилипла к Меланте и никого, кроме нее, не замечает вовсе. Когда вечером Зеленый зашел узнать, не нужно ли чего, она ненадолго на него отвлеклась. Подбежала, торопливо, как бы извиняясь, обняла, и убежала обратно к кровати Меланты, возле которой дежурила, улавливая малейшие пожелания рыжей кайлитки. Горянка уже скакала по дому, как их знаменитые козы, и не скажешь, что рожала вчера. Алистелия тоже отправилась на кухню, отмахнувшись от моего «не надо, я сам», а Меланта продолжала лениво валяться, иногда кормя дочь веснушчатой грудью. Пеленки и то Эли меняла.

– Надо же, – удивился Зеленый, глядя как Эли мухой летит на кухню, чтобы заварить чаю, качает кроватку ребенка, поправляет подушки и так далее, – а мне за все время воды стакан не подала.

– Эли – кайлитский эмосимбионт, – внезапно ответила ему Меланта. – Они созданы для нас. Для веселья, любви и помощи. Для секса. Для игр. Для полноты семьи. Не обижайся на нее. С людьми ей тяжело, как с вам с глухонемыми.

Да, Сева, вроде бы, что-то такое говорил. Причем и про Меланту тоже. Если им вдвоем легче переносить меня – то почему нет?

– Когда-то их производили для нас в биолабораториях среза Эрзал, там же, где создали Алистелию, – Меланта без всякого стеснения ткнула в ее сторону пальцем. – но это было давно. Я уже не застала.

Блондинка как будто сжалась и снова уставилась в пол фиалковыми глазами. Кажется, ей было неприятно это напоминание.

– Эрзал долго был домом для кайлитов, многие из нас погибли с ним. Оставшиеся… Ладно, что об этом вспоминать? Жизнь продолжается, правда?

Меланта весело улыбнулась, и всем сразу захотелось улыбаться ей в ответ.

– Как назвали-то? – спроси Зеленый, прощаясь в прихожей.

– Никак, – развел руками я.– Все три считают, что должен назвать отец. А у меня полнейший ступор.

– Сочувствую, – покивал Зеленый, – мы младшему девять месяцев придумывали, все перебрали. А тут сразу три. Голову сломаешь. Настя как?

– Не очень. Завтра отведу ее в Школу, там ей помогут, я надеюсь.

– Я так понимаю, на дирижабле тебя пока не ждать?

– Так и вы, вроде, никуда не собираетесь?