Я перевел взгляд вниз: из центра моей груди неравномерными толчками выходили чернильные струи дыма. Я безуспешно дернулся и надрывно закричал – но, к своему ужасу, не услышал и не почувствовал своего вопля. Вдруг чернильный дым втянулся обратно в мою грудь, и почерневший мир снова стал прежним: пылинки сдвинулись со своих мест, Леиф тихонько принялась болтать розовыми ногами, а вино обрело свой будоражащий цвет жизни.

«Да что же… Почти как тогда… когда сознание потерял!.. Так… – Я лихорадочно забегал глазами, ища выход из этого странного состояния. – Могу снова думать – хорошо! Не могу пошевелиться… хорошо! Хрен с вами! Э-э-э… Что же делать-то?..»

Леиф мило улыбнулась мне, и ее глаза испуганно распахнулись. Упрямо сжав губы, она схватила с письменного стола нож для конвертов и уверенно наставила его на меня.

«Второй нож за день – то, что надо! – мстительно подумал я. – А теперь порежь меня и вышвырни эту херь из меня куда подальше!»

Неожиданно я понял, что всё это – дым, чернота, оцепенение – было сделано мной. Но не мной нынешним, а «другим мной», который был гораздо древнее, сильнее и опаснее. И этот «другой я» узнал Леиф. Этот «другой я» устал терпеть ее ложь. Этот «другой я» страстно жаждал ее смерти. И этот «другой я» собирался убить ее моими руками.

«Я… я не собираюсь… никого… убивать! – разозлился я, с трудом оттесняя "другую" свою волю. – Надо срочно что-то сделать… или я прикончу Леиф прямо здесь и сейчас!..»

– Ты явно обманула то, что обманывать не следовало, – вдруг выдавил я и, прикрыв глаза, нервно затрясся.

«Другой я» тут же безболезненно растворился в моем теле.

Я с облегчением услышал шлепанье босых ног по паркету, и на колени передо мной опустилась Леиф. Ножа у нее не было.

– Как ты? – встревоженно спросила Леиф, нежно касаясь моего лица.

Я осторожно прислушался к своим ощущениям и понял, что был совершенно измотан и опустошен.

– Как-то хреново…

– У тебя не было ни зрачков, ни белков, – заботливо прошептала Леиф, продолжая бережно гладить меня. – Просто светящиеся темно-фиолетовые глаза.

Я покосился на свое отражение в столе: зрачки и белки́ были на месте.

– Глаза сущности? – вяло поинтересовался я и крупно вздрогнул.

– Да, Келсий, твои глаза сущности.

– А остальное? Дым? Пепел вместо вина?

Леиф удивленно посмотрела на полупустую бутылку, после чего подала ее мне.

– Пей, – приказала она. – Всё.

Я одним махом осушил предложенную мне емкость.

– Кхе!.. Хм!.. Кха-кха! – закашлялся я. – Э-э… Кха!.. Блин!.. Что-то еще было?

– Только глаза. А ты что видел?

– Так, какой-то дым из груди. Иди ко мне. – Я посадил дрожавшими руками Леиф себе на колени. – Так что со мной было-то?

– Только ты можешь это знать. – Леиф положила голову мне на плечо и немного поелозила, устраиваясь удобнее. – Возможно, твое бессознательное знает то, чего не знаю даже я. – Внезапно она прижалась губами к моему уху и скороговоркой прошептала: – Запомни! Запомни это состояние и в следующий раз прими его! Ты должен вспомнить!

– Что? – поежился я. – Я ничего не понял. Ты можешь…

– Тихо! – обеспокоенно оборвала меня Леиф, прислушиваясь к чему-то. – Келсий! Это…

Раздался пронзительный птичий крик, и в окно гостиной ударили черно-белые комья. Стекло под напором влажных шлепков треснуло и – взорвалось, брызнув на нас перемешанными с перьями и кровью осколками.

– Что это?! – заорал я, бросаясь в обнимку с Леиф под стол. – Это что, ласточки?!

Над нами свистело и стрекотало – птицы бездумно убивали себя об стены.

– Запомни, что я только что сказала! – прокричала Леиф сквозь гвалт и треск. – Кто-то или что-то не хочет твоего возврата как сущности! Я же говорила, нечто блокирует нас! Это…