– Вот это да… – выдохнул Иван. – Неужели вот так просто? На ладошку посадить?

Велехов не смотрел никуда, кроме лица Рира, с которого сползала чёрная масса, и, увидев, наконец, карие глаза с золотой окантовкой радужки, мокрые и блестящие, выдохнул с облегчением. Рир судорожно втянул воздух освобождённым носом, а потом и ртом. Сразу дёрнулся и захрипел, отплевался от слизи, попытался схватить тварь, чтобы отшвырнуть от себя, но Никита опередил его. Забрал с груди Рира сжавшегося в комок монстра, поняв, что кидать не надо. Удар обо что-то, пожалуй, снова запустит эту тварь в рост.

Иван схватил оборотня, придал ему сидячее положение, придерживая за спину:

– Дыши, дыши, дыши… молодец!

Вокруг творился хаос. Перепуганные пассажиры только успели принять, как факт монстров на борту, голых людей, брызги крови на стенах и открытый наружу выход на высоте нескольких тысяч метров, как их выбил в панику новый удар – после яркого света, пронзившего салон, наступила тьма, и слух убил оглушающий скрежет, прокатившийся по конструкциям самолёта вибрацией…

Никита взглянул в сторону кабины. Перед ней Вурда и Туран вжали в пол жеребца, клокочущего горлом, заполненным кровью, и просто рвали из него куски. Но попытки ослабить и удержать противника уже заканчивались. Вариантов больше не было. Последний враг не собирался сдаваться, он собирался умереть сражаясь. И Вурда наконец вогнал когти в его горло. А за этой кровавой сценой сражался за авиалайнер второй пилот.

Полёт продолжался, двигатели работали, но самолёт трясло, мигали индикаторы на панели управления. Удар о врата не прошёл бесследно. Чувствовался крен на левый борт.

Никита хлопнул Рира по плечу и вручил ему в руку комок грязи:

– Держи осторожно.

Сам поднялся на ноги и побежал в кабину, а оборотень отмахнулся, хрипло дыша:

– Ага…

Димка взволнованно сжал его плечо:

– Ну, ты напугал, брат!

– Ага… – Рир ещё кашлял.

Велехов перелез по телу жеребца, занявшего весь салон, мимо Вурды и Турана, ещё сидящих на нём верхом, и ввалился в кабину.

Второй пилот Корчагин обернулся на звук, увидел человека почти голого, всего в крови, и дёрнулся из кресла, но Никита схватил его за плечо:

– Тихо, тихо! Свои!

Сергей замер. Что-то понять сейчас было чрезвычайно сложно, но его руки крепко держали штурвал. Это было единственное, за что зацепилось его убитое ужасом сознание – надо вести самолёт. Даже сейчас, когда половина приборов отключилась из-за разрыва кабелей крыла, и электронная диагностика показывала отсутствие ответа от датчиков хвостового руля и левого крыла. Корчагин не успел отвести авиалайнер от светящегося кольца, уже поздно было отворачивать. Но при проходе через него, кончик полукрыла попал в гаснущий участок круга, и его отсекло, будто лезвием. Срезанный край пролетел мимо кабины. А за ним и кусок хвостового руля.

– Посадишь машину? – спросил Никита. – Сможешь? Как зовут тебя?

От количества вопросов Сергей растерялся ещё больше, и сильнее сжал штурвал, молча рассматривая незнакомого человека перед собой.

– Ну-ка очнись! – приказал Велехов. – Ты пилот российской авиации, у тебя на борту сто шестьдесят человек. Ты помнишь?

Сергей, поражённо глядя на него, медленно кивнул:

– Да.

– Так вот, ещё раз, – Никита крепко нажал на его плечо: – Мы тебе поможем. Надо посадить этот самолёт и спасти людей. Ты понял?

Корчагин сглотнул.

– Зовут как? – повторил Велехов.

– Сергей.

– Я Никита, Сергей. Что с твоим самолётом?

– Потеряли левое полукрыло и хвостовой руль, – сдавлено прошептал Корчагин.

– Ясно, посадить сможешь? – повторил Велехов.