– Сто десять и вон тот магороллер.

– Так он же для подростков! – усомнилась я, а у самой сердце подпрыгнуло к горлу, радостно вереща: «Ура! У меня будет собственный самокат на магической тяге!» Да и затраты на обучение в мастерской в десять раз окупились. Разве не здорово?

– Да, этот транспорт не слишком-то подходит прекрасным пансионаткам, – рассмеялся мастер. – Но ты его сможешь продать. Просто у меня в кассе нет столько золотых, сколько ты просишь за горстку бисера на нитке.

– За бисер и жилку я ничего не прошу. Они отдаются бесплатно в придачу к моей работе, – улыбнулась я, вызвав репликой настоящий взрыв хохота.

Довольный мастер Равье отсчитал монеты, и я поняла, что все-таки продешевила. Иначе с чего бы у него столько радости?

– Расскажи об остальных амулетах, Альята. Ты их тоже продаешь?

– Нет, просто хотела показать.

– Красивые…

Под хищным взглядом артефактора я сгребла вещицы в чемодан. Это не жадность во мне взыграла, а трезвый расчет. Если он всего лишь одноразового суфлера сходу оценил в сто корон, то остальные, наверное, еще дороже будут. И куда я с такими деньгами? Мне столько не унести, да и опасно с собой таскать груду золота, а чек я не возьму – в любом банке мне не выдадут деньги без опекуна. Но мастер меня тут же опустил с небес на землю.

– Если не ошибаюсь, эта расписная речная галька с пером – амулет от сглаза? – спросил Ревье, цапнув последний артефакт. – Я бы дал за него целую дракушку.

Всего-то? Дракушками в королевстве называли монету в половину золотого, или в пятьдесят серебряных. На ее реверсе чеканили спящего дракона с мордой, спрятанной под полураскрытым крылом, похожего очертаниями на морскую ракушку.

– Он не от сглаза, – разочарованно вздохнула я. – Он, наоборот, отводит глаза. Например, преподавателя во время контрольной. Но у амулета тоже ограниченное время действия. На пять минут, не более.

– Надо же, как я ошибся! А возможно снять ограничение?

– Не знаю, не пробовала. В принципе препятствий не должно быть. Но сил и времени уйдет больше, а дороже не продать в нашем пансионе.

– И многие знают о твоих способностях, дирита?

Я растерянно хлопнула ресницами. Почему он спрашивает?

– Никто не знает, надеюсь. Я… мастерю амулеты вне стен пансиона. Хотя… один человек наверняка догадывается. Но я никогда не демонстрировала свой дар и не продавала магические вещи открыто. Мои соседки убеждены, что получают заказанные амулеты от домовых за пожертвования.

– Что? Ахахах! – снова расхохотался мастер. – Потрясающе! – но тут же артефактор посерьезнел. – Альята… в память о твоей безвременно погибшей матери, я дам совершенно бесплатный совет. Никому больше не показывай эти амулеты и не пытайся их продать. Это опасно. Стоит о них пронюхать вражеским агентам или нашей службе безопасности, и ты до гробового костра будешь работать на них где-нибудь в подвалах. Эти два амулета вместе или по отдельности – идеальные шпионы. Мне даже страшно спрашивать о других твоих изобретениях. Но могу помочь с патентами. Правда, должен предупредить: за их создателем начнется настоящая охота. Понимаешь?

Я побледнела. Положила кошель с золотом на стол и сказала:

– Я все поняла, мастер. Верните мне, пожалуйста, птичку и перо. Я их уничтожу и забуду, как создавать.

Пока маг колебался, буравя меня прищуренным взглядом, я то покрывалась мурашками озноба, то задыхалась от волны лихорадочного жара. Он тысячу раз прав! Мои безделушки могут быть опасными в недобрых руках. Как хорошо, что я изначально делала их недолговечными и брала за основу довольно хрупкие, зато самые дешевые материалы.