Разыскав Волдера на первом этаже, отдала соответствующие распоряжения и получив ответ, что всё будет готово через полчаса, отправилась в личную спальню сменить домашние блузу и юбку на дорожный утепленный костюм. Вбежав к себе, первым делом бросила одежду, потом достала из шкафа теплое шерстное платье нежного светло-зеленого оттенка с серебряным кружевом, натянула колготки и взялась вытаскивать из волос шпильки и невидимки, чтобы переплести их в косу.

Неожиданно палец ошпарила сильная боль.

- Ай.

Отдернув руку, уставилась на проколотую невидимкой подушечку.

- Вот же, черт, - всплеснув рукой, тихо выругалась.

Прямо накануне поездки.

Прижав уколотое место к губам, метнулась по спальне к столику со шкатулкой, в которой прежние хозяева хранили бинты, вату и заживляющую настойку в бутылочке из синего стекла, а в следующий момент услышала тихий щелчок за спиной.

Это открылась загадочная книжица, найденная мной в кабинете господина Рейнара. Вчера, сбитая криками дворецкого с толку, бросила ее на прикроватную тумбочку и благополучно забыла до сегодняшнего дня.

Стоп. Защитная магия истончилась и она открылась? Сама!

Хватаю книжицу, и с изумлением нахожу на кожаной обложке собственную кровь. Видимо, попала, когда минуту назад трясла от боли проколотым пальцем.

Так, посмотрим. Повертев книжицу в руках, открыла и громко фыркнула.

- Да ладно?

Вот так сюрприз. Заинтересовавшая с первого взгляда вещица – оказалась личным дневником Летты Рейнар.

Бегло пролистнула белые странички, покрытые красивым каллиграфическим почерком, явно принадлежавшим женщине, и, забыв о необходимости собираться в поездку, прижимая проколотый палец к губам, села в кресло. Дневник лег на колени. В лицо повеяло бумажной пылью с чуть уловимым мускатным запахом.

Я погладила старинный, сделанный на совесть тугой переплет и наобум открыла дневник приблизительно на середине. По спине побежал неприятный холодок. Взгляд зацепился за странную, я бы даже сказала – пугающую надпись. Она была единственной на всю страницу: написана большими немного кривоватыми буквами, из чего следовало та, кто ее писала – пребывала в состоянии сильного испуга, трижды подчеркнута, а рядом стоял восклицательный знак.

«Он попытается меня убить после свадьбы!».