- Тятя только. Он угольник у графа Черемсинова.

- Крепостной? – подозрительно спросила я. Крепостных чужих мне не хватало, ибо это преступление, если мне не изменяет память. Данилка махнул рукой:

- Вольный. И я вольный, не подумайте чего, барышня.

- Ну да, ну да… - пробормотала я. – Ладно, раз мы тебя поставили на довольствие, иди и пригони мне этих спящих красавиц вниз.

Он развернулся на босых пятках и бросился вверх по лестнице. А я вдруг спохватилась и крикнула вслед:

- Только не пялься на них, если не одеты!

- Больно надо! – ответили мне с лестницы. Я покачала головой и снова огляделась. Сегодня уборка и начало ремонта. Надо бы мебель заменить – ведь я хочу привлечь не только всяких чиновников и купцов, а и богатеев. Но мебель менять дорого, поэтому… Я вспомнила из всё тех же неизвестно когда просмотренных сериалов и прочтённых книг, что раньше диванчики обивали новой тканью. Это должно быть мне по карману. И хотя бы в салоне обновить стены – избавиться от этих досадных сиреневых стен, от золотистых фриз с претензией и от бордовых плюшевых штор. Их я сорву первым делом – собственноручно! Ибо терпеть не могу мещанство.

В пролёте послышались ругательства и шум. С лестницы кубарем скатился Данилка и шуганулся за мою спину. Я даже спросить не успела, что случилось, как на ступеньках появилась возмущённая непричёсанная Аглая с метлой в руке:

- Вот я тебе, паршивцу, задам!

- Тихо, тихо, - я подняла ладони вверх. – Что за шум, а драки нет?

- Подглядует, поганец! – с достоинством ответила она, заметив меня, и пригладила растрепавшиеся волосы, вылезшие из косы. Данилка отозвался пискляво из-за спины:

- Врёт она всё! Ничего я не подглядувал! На что там пялиться-та?

- Я же предупреждала, - укоризненно заметила я мальчику. – Мал ещё вообще-то.

- Чё мал, чё сразу мал, - пробурчал он. – Будто не видал девок в бане…

- А ну! – грозно замахнулась метлой Аглая. – Вот проучу щас поперек хребта, будешь мне тут ещё…

- Так! Тихо! – рявкнула я, и они оба смолкли. Я глянула на Аглаю, потом вытащила Данилку из-за спины и толкнула к кабинету: - Ты, иди и поищи инструменты. Найдёшь – получишь зарплату. Не найдёшь – вон пойдёшь!

Мальчик зыркнул недобро, но послушно потащился к двери. Я обернулась к Аглае:

- Ты, быстро мне всех разбудила и спустила вниз! У нас работы по горло, а вы тут бухаете без меня! Немедленно чтобы все девицы были в салоне!

Аглая подняла красивые, но не выщипанные брови, однако остереглась спорить, перехватила метлу поудобнее и снова поднялась наверх.

А я подвинула кресло к шторам и, взобравшись на него, принялась сдёргивать тяжёлую пыльную ткань с крючков.

Когда девицы, зевая и потягиваясь, собрались в салоне, у моих ног уже валялись повергнутые шторы. Увидев это, Пелагея сладенько пропела:

- Ах, мадам не одобрит!

- Мадам уехала на курорт, - резко оборвала её я. – Теперь я тут командую. Кому не понятно – выход вон там.

И махнула рукой за спину. Девицы молчали, переглядываясь. Вперёд вырвалась Авдотья. На её личике светились разные эмоции, но главная – готовность умереть за меня. Дочь уездного полицмейстера упала на колени, заломила руки и возрыдала:

- Матушка, мадам, век не забуду вашу доброту! Поминать вас в молитвах Богине стану каждый день! За ваше участие, за паспорт, что мне господин полицейский выписали!

- Встань, пожалуйста, - попросила я её, начиная нервничать. Что-то они тут все малахольные какие-то… Авдотья встала, скромно закуталась в платок и отступила за спину Настасье. А та спросила робко:

- Мадам желает чего-нибудь? Я мигом принесла бы…