Сокольничий так бережно, как только это возможно, стягивает с меня камзол. Морок с вещей слетел, растворился. За камзолом следуют сапоги и штаны. Неловко выходит. Обычно я сам одеваюсь, не люблю просить слуг о помощи, да и зачем.

Деревянные доски одинокой кровати больно упираются в спину. Что за чертовщина со мною творится?

Словно во сне наблюдаю за сокольничьим. Тот небрежно скинул с себя всю одежду... и зачем-то нацепил ее на меня. Брежу. Точно ведь, брежу. Может, в супе попалось ядовитое мясо горгульи? Льюис ел что-то другое.

Смотрю на Льюиса, словно на свое отражение. Мой камзол, мои штаны, сапоги. Пояс. Кольца на пальцах. Футляр, предназначенный для баронессы, небрежно вложен в карман. Он ощупывает себя, заворачивает рукава у рубашки. Вставляет найденные в моем кармане запонки в петли одежды.

Это всё сон? Если бы так! Что он задумал? Толкнув плечом, сокольничий приоткрыл дверь в зал. Тусклый свет ударил в глаза.

- Мой слуга, подлец, перебрал. Пусть проспится как следует и убирается к черту. Комнату я оплатил.

- Как прикажете, господин. Лошадь одну седлать или обе?

- Заберу сразу двух. Жаль оставлять здесь кобылку.

На секунду он обернулся, в голубых глазах отразилась злоба.

- Убивать не буду. Смысла нет. Через день стану бароном, и никакой герцог мне страшен не будет. Вас облапошил и Глорию к рукам приберу. А потом обвиню дорогую женушку в измене и сплавлю на каторгу. Спасибо за идею, господин.

Чертов подлец подмешал дурман мне в еду. Сам я, дурак, доверился человеку.

За стеной торопливой рысцой застучали копыта моих лошадей. Конокрад. Тварь! Пакость какая! И я идиот. Догоню, убью!

Знатный дурман. Скинуть с себя такой будет не просто. Молюсь, хоть бы пошевелиться и ни черта не выходит.

- Ну ты дал! - раскрывается дверь. Седой моряк, качаясь, входит в кладовую, - На кой черт упился? Место решил потерять? Я ж сам видел, хозяин он добрый. За стол тебя с собой посадил. Монетой не обделил. Дурак, ты, парень. Обещай, что больше ничего не учудишь, помогу!

Киваю подбородком, на большее сил не хватает. В голове хоровод водят русалки, объятые морской пеной.

- На, держи, может, ещё догонишь. Тракт дрянной, быстро его милость не поскачет. Если срезать напрямки, через лес, успеешь, - в рот льется огонь. Он прожигает и губы, и горло. Даже мой желудок как будто горит. Постепенно возвращается возможность двигать руками. Стены остановили хоровод, плотно угнездились на земной тверди.

- Крепко тебе в голову дало.

- Что это было?

- На севере варят особую дрянь, да она хорошо помогает.

- То есть вы дошли до ледяных земель? На лодке?

- Дойти-то я дошел. Ты теперь, главное, добеги. Как выйдешь из таверны – сразу налево, по тропе через рощу беги со всех ног. У старой развилки его и встретишь. Скажешь, что живот скрутило, вот и занемог. Авось господин поверит.

- Я ваш должник. Вернусь, найму на свою шхуну.

- Ну-ну. Больше не пей, дурак. Нельзя тебе, видно.

- Я и не пил! - выскочил наружу из комнатенки. Таверна все ещё гуляет, чувствует своих постояльцев. Продрался сквозь толпу и выскочил в туман ночи. Чернота такая, что и коновязи не видно. Да и на кой черт мне та коновязь, если к ней никто не привязан?

Лес высится черной стеной, ухают совы. Нет у пояса меча, даже ножа и того Льюис мне не оставил! Догоню, мало ему не будет! Позарился на баронессу! Меня обобрал!

Бегу по каменистой тропе, насколько хватает сил. Ноги хлопают в чужих сапогах. Готов спорить, сокольничий в моих собственных едет, поджав пальцы. Магия пока так и не вернулась. Дыхания не хватает.