Разумеется, я не была такой дурой, чтобы в самом деле не иметь ничего, что могло бы переломить ход игры в мою пользу. Вопрос был лишь в том, действительно ли мне это так нужно? Не лучше ли проиграть – и сдаться уже наконец принцу или вытерпеть липкие приставания и потные ладони плешивого торговца шелком?

– Открываем? – пританцовывая на месте, предложил Мирале.

Элай первым раскрыл карты. Золотые глаза блеснули в сумраке.

– Верхушка Дома солнца! Ну, лорд Мирале, есть вам что этому противопоставить?

Тот на миг погрустнел и тут же злорадно осклабился, выкладывая дощечки.

– Все стихии. Когда партией верховодит ночь, они сильнее Дома солнца.

Элай побледнел и откинулся назад, не отрывая взгляда от карт.

Идиот. Должен был давно догадаться, что магию «счастливой руки» никакие трюки не переборют. Только более мощная магия.

Обо мне все забыли. Меня редко видели за игорными столами, и я не славилась пристрастием или успехами вообще хоть в какой-то из игр. Да и чего ожидать от женщины?

Я сложила свою дощечки в одну стопку, накрыла их ладонью, зажмурилась и задержала дыхание, словно боялась их показать. Отчасти так оно и было. Заклинание могло сработать, а могло и не сработать.

Выдохнув, я раскрыла карты. Оба – и принц, и торговец шелком – бросили туда снисходительные взгляды и оцепенели. Среди зрителей раздались удивленные оханья.

– Это же Дом луны, да? – уточнила я, хлопая ресницами. – Вся верхушка. А он при звездах главный, да?

– Да, – ошеломленно подтвердил Элай.

Я восторженно улыбнулась.

– Так это значит, я победила, да?

У магии всегда есть цена.

Неучи верят, что колдовство – это обычный талант, вроде умения играть на ситаре или сочинять стихи, а маги рассказывают страшные истории о цене дара только затем, чтобы спровадить конкурентов. А так-то, конечно, колдовские умения может освоить каждый – хватило бы упорства и нашелся бы учитель.

Это враньё.

Каждое заклинание забирает то, что тебе дорого. Хорошая новость в том, что ты сам можешь назначить, что именно. Плохая – в том, что люди редко способны понять, сколько на самом деле готовы вынести потерь и выдержать боли.

Поэтому настоящих магов в мире так мало – большинство погибает на этапе постижения азов. Лишь некоторые вовремя соображают, что даже у наемников с их опасной работой больше шансов дожить до старости.

Поэтому хороший маг зачастую ещё и хороший торговец. Нам прекрасно знакома истинная стоимость вещей.

И поэтому же я беспробудно проспала всю дорогу домой. Забралась в паланкин – и очнулась уже в своей кровати, когда жаркое летнее солнце вовсю светило в окно. Наверное, слуги, уже сталкивавшиеся с таким моим состоянием, вытащили меня из паланкина и отнесли в постель.

Это была моя цена. Высшие силы знали, насколько мне важен постоянный контроль.

На самом деле нам, людям, еще повезло. У нас не было столько ограничений на магию, как у тех рас, у которых она изначально текла по венам. Возьми светлого эльфа, закинь в пустыню с запасом воды и еды – и он погибнет уже через сутки, потому что рядом нет деревьев, из которых он может черпать силу. Северные оборотни в полнолуние теряют разум и становятся настолько кровожадны, что способны перегрызть глотки собственной семье, а утром, увидев, что натворили, накладывают на себя руки. Что за счастье так жить?

Только у драконов я не знала ни одной слабости. Да и не хотела знать. Все, кто пытался докопаться до правды, очень уж быстро исчезали.

Кисло подумав об этом, я перевернулась на другой бок, чтобы в лицо не било солнце. Причиной дурных мыслей, несомненно, была усталость, в свою очередь, вызванная одним простеньким ночным заклинанием. Голова болела, в глаза будто насыпали песка. По моему опыту, такое состояние продержится еще пару часов и потом бесследно растает.