— Но почему? Я же действительно не знала! — возмущённо проговорила я.

— Он посчитает, что вы не в состоянии управлять графством, если не знаете таких элементарных вещей, — сказал капитан Сэл.

Эмма права. Даже капитан Сэл всё ещё думает, что он умнее, потому что мужчина. Мы переглянулись с сидящей напротив меня Мэри. И я, увидев скептический взгляд моей верной служанки, поняла, что капитану Сэлу в семейной жизни будет весело.

Архиепископ принял меня в огромном кабинете, посередине которого стоял большой и мощный стол. Сам архиепископ сидел почти что на троне. Сделанном из какого-то дерева, покрытого краской, из-за чего дерево приобрело тёмно-коричневый цвет, и украшенном резными фигурами. Стул был с высокой спинкой, в изголовье которой был изображён то ли ангел, то ли архангел с крыльями и с мечом.

Изображённая фигура казалась продолжением человека, сидевшего на стуле, возвышаясь исполинской фигурой у него за спиной.

Похоже, по задумке архиепископа, любой вошедший в этот кабинет должен был почувствовать себя маленькой мухой и пасть ниц перед величием того, кто сидит на «троне».

Сам архиепископ думал думу, потому что никак не отреагировал на то, что я вошла в огромную дверь, открытую для меня слугой.

Хорошо, что расстояние между дверью и столом было большое. И я пошла. Пошла чеканя шаг. В этой комнате была отменная акустика, и каждый мой шаг гулким звуком разлетался по комнате и, отражаясь от потолка, летел вниз.

Остановившись в нескольких метрах от стола, встала, смиренно дожидаясь, когда меня заметят.

Архиепископ наконец-то поднял свои воспалённые глаза.

— Дочь моя, — прозвучал проникновенный голос «родного дядюшки», — ты пришла, я рад.

Кажется, что его «радость» находится на противоположной стороне от моей. Поэтому, когда рад святой отец, мне совсем не радостно.

— Присядь, — архиепископ указал на огромный стул, стоящий рядом со столом. Я сразу оценила положение. Если я сяду на этот стул, то из-за стола будет видна только моя голова.

— Спасибо, святой отец, я постою, — слегка склонила я голову.

— Разговор будет долгий, дочь моя, — архиепископ предпринял ещё одну попытку усадить меня.

— Меня не страшит временное неудобство, — ответила я, а сама непроизвольно кинула взгляд на несколько каменных лавок, стоящих вдоль стен, на которых лежали мягкие на вид шкуры.

Вздохнув, явно сетуя на мою несговорчивость, архиепископ встал и вышел из-за стола. Мужчина был высок, на полторы головы выше меня, и я почему-то подумала, что и герцог Кентерберийский, его брат, тоже должен быть немаленького роста.

— Пройдёмся, — улыбнулся архиепископ и повёл меня на выход из кабинета.

Я, понадеявшись, что он не потащит меня в подвалы замка, пошла вслед за ним.

В подвалы мы не пошли. Наоборот, архиепископ вывел меня на большую террасу, которая, как мне показалось, опоясывала весь замок на уровне примерно третьего этажа.

— Прогуляемся здесь, — снова по-доброму улыбнулся архиепископ.

«Приручает, гад», — разозлилась на эту его улыбку.

Конечно же, разговор начали издалека:

— Как вам столица? — спросил архиепископ.

— Большая, роскошная и… грязная, — ответила я.

И если на первых двух определениях святой отец понимающе кивал, то, когда услышал последнее, даже вздрогнул.

«Шок — это по-нашему», — мне настолько страшно, что я несу какую-то чушь. Но со стрессом не так-то просто было справиться.

— Грязная? — уточнил архиепископ, видимо, надеясь, что ему всё же послышалось.

Я вздохнула, но переигрывать было поздно:

— Грязная, святой отец.

И следующие полчаса мы говорили про мусор в столице и про клопов в домах аристократов.