Ложиться в постель он не стал. Накрыл одеялом груду подушек, а сам, в обнимку с ножнами, полусидя устроился на полу рядом с дверью. Такой подход не единожды выручал: сдохнуть по глупости, позволив зарезать себя во сне, мог только круглый идиот.

Марий не исчез, но присмирел. Он слился с тенью в самом тёмном углу, куда не дотягивался неверный подрагивающий свет оплывшего огарка. Ледорез не возражал. Уж лучше присмиревший Марий, чем тот, другой, невидимый, который живёт во мраке и говорит разными голосами...

За плотно закрытыми ставнями яростно ревел ветер. Ночь обещала быть долгой, тёмной и промозглой. Снизу доносились пьяные разговоры, но слов было не разобрать. Убаюканный мерным гулом, Ледорез провалился в сон.

...Мечи звенят, высекая искры. Лязг такой, что оглохнуть можно. Марий первым вламывается в ворота. Рубит сотворённых направо и налево, а некроманты поднимают из земли новых врагов: костлявых, полусгнивших, с глазами, вывалившимися из глазниц, и вздутыми, покрытыми трупными пятнами, животами. Разбуженные покойники ревут, изрыгая запах тухлятины и брызгая слюной. Бить их бесполезно: на одного сражённого мгновенно восстаёт с полдюжины свежих.

– Прорывайся к некрам! – кричит Марий. На изгвазданном кровью, гнилью и гарью лице лихорадочно горят карие глаза. – Я их задержу!

Яромир бросается к башне, прорубая путь сквозь рычащую мертвичину. Рассчитывать на лучников не приходится: стрелы и болты отлетают от невидимого магического щита, как горох от стены. Остаётся только одно: вырезать некромантов одного за другим. Но до них ещё надо добраться...

Лестницу охраняют трое сотворённых. Ожидаемо.Первому Яр с ходу вспарывает грудину, измазав меч в чёрной вязкой субстанции, что заменяет тварям кровь. С двумя другими приходится повозиться: сотворённые – не мертвяки, кое-какая соображалка у них имеется. Нападать гады не торопятся. Кружат, ощетинившись клинками. Один заходит со спины, другой сбоку. Яромир дёргает в сторону, провоцируя атаку. Ныряет под чёрный меч, уходит от удара и бьёт с разворота. Сотворённый, захрипев, падает с рассечённой глоткой. Второй получает кинжал в прореху под латами. Колдовская плоть пузырится и растекается зловонной жижей. Путь наверх открыт.

Облупившиеся ступени крошатся под сапогами, а подъём становится круче с каждым витком. Факелы больше чадят, чем светят, и собственная тень выглядит кошмарным порождением зловещей магии. Бесконечная лестница подозрительно пуста. Где же охрана? Разбуженные, сотворённые – где они все? Неужели некры оставили тылы неприкрытыми? Не может быть такого...

Однако ни на одном из пролётов засады нет. Почему? Странно всё это. Очень... очень странно...

Яромир поднимается выше, но едва различимый шорох заставляет его замереть. Что это? Шаги? Тихие осторожные шаги: кто-то крадётся сверху.

Звук приближается, и Яр вскидывает меч быстрее, чем успевает подумать, но клинок застывает в воздухе...

На ступенях стоит девочка. Хрупкая малышка с тугими льняными косичками и васильковыми глазёнками. Боги... Да ей, наверное, нет и десяти.

Что она здесь делает? Как сюда попала? Может, некры хотели принести её в жертву? Скорее всего. Они таким не брезгуют.

Яромир опускает клинок и движением головы показывает мелкой, чтобы убиралась прочь, однако девочка не двигается с места. Выставляет вперёд ладони, шепчет что-то, и глаза её вспыхивают синим пламенем. Стены мгновенно покрываются инеем, а истёртые ступени ощетиниваются острыми сосульками. Дышать становится трудно: холодный воздух рвёт лёгкие, и Яр хрипит, врастая в пол. Ледяная корка облепляет голени до колен и с хрустом ползёт выше. Меч намертво вмёрзает в ладонь. Крик застревает в горле. Мир гаснет...