5. Глава 4

Случай подвернулся далеко не сразу.

Мать взяла с Шандора обещание, что он не выйдет из дома, пока не поправится. Она больше не пыталась отговаривать его. Отпаивала травами, меняла повязки на спине, четко следуя указаниям домашнего лекаря, но об Умилинте ни разу не заговорила. Конечно, она не знала нежную хрупкую девушку и не могла ее полюбить, утешал себя Шандор. Стоит матери увидеть ее, она поймет, что лучше невестки не найти во всей Валахии, Молдавии и Сербии.

Ферка долго не появлялся, мучимый чувством вины. Не мог простить себе то, что оставил друга. Лишь на третий день пришел. Долго каялся и просил прощения.

– Я не должен был бросать тебя там, а лучше бы нам и вовсе не ездить к Радвану, – произнес он. – Все беды от них. Не добром победил Петру в том поединке твоего отца. Видно, поддержкой самого черта заручился.

Ферка торопливо перекрестился.

– Не вини себя, – ответил Шандор. – Ты сделал все, что мог. Свою голову на чужие плечи не приставишь. Знай я наперед, как все обернется, и тогда не отказался бы.

– Ты сумасшедший! – воскликнул друг. – Не дай Бог мне влюбиться и превратиться в такого болвана, как ты!

– А хоть бы и так, – ничуть не обиделся Шандор. – Оно того стоит. Словами не объяснить, как я счастлив, стоит мне только подумать об Умилинте. Ни одна девушка не сравнится с ней, а мне другой и не нужно.

Ферка фыркнул словно конь, Шандор продолжил:

– Жить без нее не могу. Все, что хочешь для тебя сделаю, но помоги мне увидеться с ней.

– Нет, и не проси меня! Мало тебе пережитого позора? Умереть захотел, порадовать Радвана? Так он еще и фечореск[1] на твоей могиле спляшет.

– Этот медведь? – отмахнулся Шандор, но самому стало не до шуток. Если лучший друг отказался поддержать его, значит, придется действовать в одиночку.

Проводив Ферку, он долго ворочался и уснул только под утро. Все думал о том, как вызволить любимую. Пленом считал ее жизнь в доме жестокого отца. Рвался спасти ее, но понимал, что так ничего не выйдет. Нужно было действовать с умом, а все его мысли были рядом с ней.

Как она? Вспоминает ли о нем? Знает ли, что он жив?

Робкая и застенчивая, она ни разу не сказала, что любит его. Не ответила ни на одно признание, но столько нежности было в ее глазах, что Шандор не требовал клятв. Верил и без слов.

***

Спина уже не так болела, но Шандор все равно спал на животе. Каждое неосторожное движение причиняло муки. Кожа зудела. Мать успокаивала его тем, что так должно быть.

– Заживает, – говорила она. – Потерпи еще немного. Скоро все пройдет.

Пройдет, да не забудется, думал Шандор, но вслух ничего не сказал. Сам виноват, а матери и без того хлопот хватает.

Адела заботилась о нем, оберегала, защищала. Казалось, будь на то ее воля, не выпустила сына из дома. Он и сам не хотел идти туда, где его унизили, избили, как дворнягу, едва не убили, но выхода не было. Нужно было спасать Умилинту во что бы то ни стало.

Шандор заручился поддержкой нескольких верных людей, которые служили еще его отцу. Не рассчитывал на помощь Ферки, хотя с другом было бы спокойнее. Взял денег на случай, если придется кого-нибудь подкупить, пару кинжалов из оружейной. Наточил меч, проверил, легко ли он входит в ножны.

Времена были мирными, турки не досаждали. Странным казалось хранить оружие возле постели, потому Шандор спрятал его в сундуке, в котором хранилась зимняя одежда. Никто не должен был узнать, что он задумал. Отговрить его близкие все равно не смогут, а тревожить их лишний раз не хотелось.

Спина зудела, ожидание выматывало. Кусок не лез в горло. Шандор не находил себе места. Дору по его приказу присматривал за имением Радвана. Осталось только дождаться, когда хозяин покинет свой дом и отправился куда-нибудь по делам.