- Рахшара на краю леса одна живет, - тут же вспомнила о старой одинокой женщине.

- Что ей будет? – отмахнулась Дараха. - Рахшару сам Ахор бережет, - понизив голос, заговорщически сообщила женщина.

- Как это?

- А вот так! Она хоть и не айшалис, а с лесом всегда договориться могла, неспроста ж в таком месте живет.

Поздним вечером, когда постояльцы ушли спать, а гости разошлись, мы втроем остались на кухне. Такое времяпровождение сближало, делало одной семьей. И хоть устали все трое, а все равно эти минутки за чашкой горячего ароматного чая всем троим были нужны. Оутор не проявлял нежности обычно. Ни ко мне, ни к Дарахе. Но сегодня мужчина сел поближе, так что я сама прислонилась к твердому плечу, неосознанно ища поддержки.

Не сразу, но все же Оутор обнял меня неловко, прижал к себе, подбадривая. Про бочку стиральную поговорили, мужчина одобрил, оживился даже. Торговец в душе, мужчина сразу понял выгоду такого изобретения.

- Верно Дараха говорит, в Дархайм поеду, в управление. Коли что новое в народе появляется – либо всем принадлежит, либо одному, кто придумал. И ежели всем орегорцам пользу изобретение может принести, то его власти под надзор берут. Вот, например, сани зимние. У нас нету, телегу кони таскают, а в крупных городах все давно уже колеса по снегу на полозья сменяют. Так и лошадям проще, и людям скорее в нужное место добраться. Или вот отвал для снега. Его ведь только зим пять как внедрять стали. Родрик Алерой, мы с ним учились вместе, так вот его батька, кузнец, такой отвал и придумал. А Родрик в управлении все бумаги оформил. Теперь каждый, кто отвал себе хочет поставить, да дороги чистить хоть в городе, хоть в поселении самом маленьком, должен Родрику отчисление сделать. Сколько-то монет за то, что он, значит, этот самый отвал придумал. Так и с нашей бочкой. Ясное дело, что если вещь дельная, да стирать проще станет, многим захочется такую у себя поставить. Бумаги нужно оформить, чтобы доказать, что мы ее первые придумали. Тогда каждый бочкарь, кто станет такие мастерить, в управление должен будет налог платить. А мы получать, стало быть. Конечно, после удержания в пользу казны, но все же. Марго, а точно ты бочку… придумала, а не вспомнила? – прищурился мужчина, спрашивая осторожно, явно стараясь не обидеть.

- Не знаю, Оутор. Просто в голову пришла и все.

- Ну, в управлении точно знают, оформлял кто на такую право или нет, - здраво рассудил мужчина.

- Мне вот еще кое-что нужно. Это к кузнецу, наверное.

Рассказала про сковороды. Про необходимость таких в хозяйстве. Нарисовала угольком на столе, Оутор понял. Бороду почесал, подумал.

- Схожу к кузнецу, попрошу сделать, - выдал он. – А еще бумагу нужно купить да чернила. Не дело это углем по столу мазюкать, - хмыкнул, кивая на мои художества. – Марго, а ты писать-то умеешь? Грамоте обучена?

Уголек я еще в руках держала. Медленно опустила его на вычищенное дерево и вывела свое имя. «Марго» - для меня читалось вполне отчетливо, а вот Оутор нахмурился.

- Не наши это знаки, Марго, - сообщил он, разглядывая надпись. – Что ты написала?

- Имя свое. Марго.

- Вот как по-орегорски будет, смотри.

И мужчина рядом написал еще одно слово. Моргнула раз, другой, привыкая к незнакомым поначалу символам, узнавая.

Взяла снова уголек и рядом вывела «Оутор», но уже используя знаки, которые и хозяин таверны.

- Двум языкам, стало быть, обучена, - постановил мужчина. – Только вот сразу ты не на орегорском писала, значит, не родной он тебе, Марго. Странно это, очень странно.