- Прости, - бледная, как снег на вершинах гор, женщина тяжело поднялась с постели и подошла к мужу, - у меня осталось совсем немного времени, чтобы успеть подарить тебе сына. Мне уже больше сорока, и с каждым годом шанс выносить ребенка все меньше. - Она оперлась лбом о его плечо и замерла. - Прости.

Он резко выдохнул и обнял ее одной рукой, прижимая к себе. Она ведь знает, ему не нужен ребенок ценой ее жизни. Ему нужна она... Пусть даже на короткие пять-шесть десятков лет, чтобы он потом всю свою бессмертную жизнь вспоминал бы миг, когда был счастлив. Если бы он мог поделиться с ней жизнью... Или прожить ровно столько сколько она... Потому что он не знает, как жить без нее.

- Аля, - глухо ответил он, - я не хочу тебя потерять.

- Ты все равно очень скоро потерял бы меня, - она осторожно улыбнулась и пожала плечом, - люди не бессмертны, Радонар.

- Ты же знаешь, я ищу способ, - он повернулся и подхватил ее на руки. - А пока мы уберем его из тебя. Я найму лучших эльфийских магов...

- Нет, - перебила она его, - ты этого не сделаешь! Пойми, - тонкий холодный пальчик прошелся по его бровям, носу и губам, прорисовывая черты человеческого лица. Он уже привык жить в этом облике, и чувствовал созданное магией тело не хуже, чем свое собственное. - Я сама хочу. Я сама хочу этого ребенка. Хочу подарить тебе маленького дракончика, который будет и тобой, и мной одновременно. И так я смогу быть рядом с тобой. Всегда. Даже когда умру, - она улыбнулась. Светло и ясно. Как будто бы не боялась.

- Аля...

- Тссс... ничего не говори, я уже все решила. Только, - она на миг замерла, - обещай, что присмотришь за Красой... Она не должна, - она не договорила.

Но он все понял.

- Клянусь крыльями, - произнес он клятву, которую не мог нарушить ни один дракон, - я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить ее от драконов.

Да, он смирился. Он позволил ей выносить ребенка. Потому что он никогда не мог противиться ее желаниям. С того самого дня, когда увидел ее впервые и понял, что пропал...

Но от этого боль не становилась меньше.

***

- Алька, - Светка вертелась около зеркала, строя рожи, - ты такая дура! Ты почему у Свиридова деньги не взяла? Да, я бы на твоем месте даже не думала. Не обеднел бы папашка Тохин от пары тысяч баксов.

- Я не хочу делать аборт, - Алька, скрипнув старой панцирной кроватью, отвернулась к стене.

- Тем более надо было брать деньги, - нисколько не смутилась Светка, - тебе сейчас витамины нужны, и питание хорошее. Если экономно, то двух тысяч баксов тебе бы до самых родов хватило бы. А там, глядишь, Тохин отец еще отсыпал бы...

- Ты не поняла, я хочу оставить этого ребенка, и мне ничего от них не нужно, - глухо ответила Алька. - Я сама справлюсь. Возьму академ после зимней сессии и домой уеду. Мать, конечно, орать будет, что в подоле принесла, но примет, никуда не денется. И ни Тоха, ни папаша его никогда и не узнают ничего. Обойдутся.

- Он тебя убьет, Аль, - Светка села прямо на трюмо, - если узнает, что ты ребенка оставила.

- Не узнает, - улыбнулась она, - это только мой ребенок.

И она справилась. После зимней сессии, пряча округлившийся животик под просторным пуховиком, купленный мамой на первом курсе на вырост, уехала из областного центра домой, в небольшую деревушку в пару десятков домов. На курсе никто так и не догадался, что она не сделала аборт. Об этом знала только Светка.

Беременность протекала отлично, и все было хорошо, пока однажды по мартовской оттепели к ним в дом не пожаловали шестерки Свиридова, Тохиного отца, известного в их области криминального авторитета.