— Ты зазнаешься, Катрин, — произносит сквозь зубы он. — Думаешь, если ты стала хоть чуточку походить на леди, то это дает тебе право так разговаривать со мной? Ты ничтожна, грязная девка бастард, которую тут держат в виде домашнего питомца.

Возможно, он в чем-то прав. Я и правда повзрослела, стала ухаживать за своими кудрявыми волосами цвета пшеницы и выглядела очень даже ничего. Катрин, в теле которой я живу, становится весьма симпатичной девушкой. Куда симпатичней, чем я сама в своей прошлой жизни. И я стараюсь это поддерживать, хоть порой трудно соблюдать чистоту. Как бастарду, мне позволяют принимать ванны куда реже, чем хозяевам дома и их сыновьям. Но я все равно стараюсь выглядеть прилично. Поэтому я и правда в свои пятнадцать лет начинаю походить на благородную леди.

Собственно, хоть Катрин и бастард, но оба ее родителя голубых кровей. Мама девушки из обедневшего рода Лакрейнов. Но когда-то ее семья тоже имела титул и средства. Правда, почему они их утратили, я не знаю.

А что же касается домашнего питомца, то и тут тоже есть своя доля правды. Я здесь только благодаря снисхождению отца, его светлости, который сжалился над случайно родившимся от любовницы ребенком. Может, Катрин уже и мертва, но я намереваюсь прожить свою новую жизнь в ее теле как можно лучше, поэтому не собираюсь страдать.

— Как скажете, милорд, — пожимаю я плечами и пытаюсь осторожно встать, стараясь не вытаскивать из-за спины книгу, спрятанную сквозь складок пышной юбки. — Позвольте, я пойду. У меня скоро урок.

Хочу уйти, но Александр не дает мне прохода. Он вытягивает руку, преграждая мне путь, продолжая все также облокачиваться на деревянную балку.

— Я не позволял тебе уходить! — рычит блондин, сверкая своими потемневшими голубыми глазами. — Ты принадлежишь мне. Поэтому должна слушаться меня!

Нахал! Самоуверенность этого мальчишки меня поражает, и порой хочется ему хорошенько врезать. Жаль, что это не позволено в обществе, в котором мне приходится жить. Потом не оберусь проблем.

Смотрю на парня и представляю, как балка, на которую он облокачивается, исчезает. А затем Александр заслуженно падает в кусты. В моей голове это выглядит весьма забавно!

В следующее мгновение вижу, как брат собирается броситься в мою сторону, с намерением вцепиться рукой в мою тонкую шею.

Что-то внутри меня в этот момент словно обрывается, и я чувствую необычайное, совершенно новое для меня ощущение, словно некая сила проходит через меня! Она наполняет мое тело и легким покалыванием пробегает по венам. А затем я вижу, как деревянные доски под ногами Александра в мгновение ока прогнивают.

Вскрик, и парень падает на колени передо мной. Одна его нога застревает в образовавшейся дыре, а до меня тем временем доходит, что это делаю именно я!

Я заставляю дерево сгнить, воспользовавшись магией!

Настоящее

Воспоминания о моём первом заклинании до сих пор греют душу. Было приятно насолить братцу в тот день. Тем более, угодив в «капкан», он мгновенно забыл обо мне. Бедняга вопил, чтобы я поскорее позвала кого-нибудь на помощь. Будучи двадцатилетним парнем он так испугался, что сломал ногу, да ещё и упал на колени передо мной, совершенно забыв, что сам владеет магией.

Тогда я неспешно вернулась в поместье и позвала слуг. Пока те взволнованно ломанулись помогать Александру, я заперлась в комнате и на всякий случай спрятала книгу. Решила, что во время приезда брата следует держаться от магии подальше.

Но зато потом, когда я, наконец, осталась в одиночестве (ведь Александр вернулся в академию, а Елизар, второй сын четы Велисавских, отправлен в военное училище), то полностью посвятила себя изучению магии.