– Эй! Вы что делаете?! Хулиганы, – видя, что дети так и продолжают пихать молчаливого ребёнка в образовавшуюся лужу, бросилась на помощь. – А ну пошли вон, пока не позвала ваших родителей. Я всё видела, это вы разлили воду! – подхватывая с земли хворостину, махнула, разрезая воздух, бить никого не собиралась, но, увидев во мне угрозу, задиры тут же бросились врассыпную.

– Попадёшься нам ещё, – из-за каких-то кустов поугрожал всё тот же пацан. Непонятно, кому были адресованы слова, но, думаю, всхлипывающему мальчику.

– Не плачь, – присела возле лужи. – Они ушли. Давай помогу тебе с водой. Куда тебе нести? Поднимайся.

С детьми раньше не приходилось иметь дела, не считая своего детства, поэтому и не знала, как его успокоить.

– Кто тебя отправил за водой? Ты же как мышка весишь.

– Спасибо, – белокурый мальчик вытер слёзы рукавом. – Мой брат не смог пойти за водой, он сегодня сорняки в огороде полет, я хотел ему помочь, чтобы потом уставший не шёл по воду… А эти злые мальчишки всегда задирают, потому что у нас нет родителей.

Видя, что ребёнок сейчас вновь расплачется, быстро вручила ему молоко с мукой, набрала воды, закрыла колодец, махнула рукой на лужу – ничего, тепло, впитается в землю – и произнесла:

– Давай так, я несу вёдра, а ты мои продукты. Показывай дорогу и не плачь. С кем вы живёте, как тебя зовут?

Мальчик громко вздохнул, кивнул и махнул рукой в сторону моего дома.

– Меня Коул, а брата Лойд, – пробормотал мальчик. – Нас приютила дальняя родственница, она сама ещё молода, жизни не знала, а тут мы ей достались, поэтому хорошие женихи обходят её третьей стороной. Лукинда нас кормит, поит, ночей не спит, все силы положила на воспитание неблагодарных сирот, поэтому мы всеми силами стараемся ей помогать.

Мысленно усмехнулась, понятно, кто вложил эти слова в детскую голову, соседушка Лукинда.

Притормозив, присмотрелась к мальчику, обувь ему была большой, размера на два, при ходьбе ноги норовили выскочить из истоптанных башмаков, одежда шитая-перешитая, с заплатами, ребёнок явно недоедал, худенький, бледный, одни большущие глаза и остались на лице. Детских щёчек не было.

– Тебе сколько лет? – пряча злость на соседку глубоко в сердце, спросила малыша.

– Семь, – пробормотал ребёнок.

– А на вид все пять, – вспомнив мультик, добавила: – Я ваша новая соседка. Сейчас доведу тебя до ворот, ты подожди, булочками угощу, сегодня готовила.

– Что вы, госпожа, – неожиданно испугался мальчик. – Лукинда нас хорошо кормит, мы не нуждаемся, – но его урчащий желудок и голодные глаза говорили другое.

– А давай сделаем так: мы Лукинде не расскажем. Я принесу булочки, вы с братом пообедаете, и никто не узнает. Хорошо?

Моё сердце сжималось от жалости, какие у него были испуганные глаза. Неужели Лукинда так плохо зарабатывает в поле? Соседки говорили, что от пяти до десяти медяков в день. Должно хватать на еду.

С трудом дотащив вёдра до соседского двора, поставила на землю. Как малыш собирался их нести, не понимаю, даже если бы набрал четверть, всё равно бы тащил вёдра по земле.

– Стой тут, я сейчас принесу булочки, – забрав свои вещи из детских рук, быстро побежала к дому.

– Хозяюшка! – зайдя внутрь, услышала радостный голос Химы. – Хозяюшка? Что с вашим платьем? Вас обидели? – в комнате резко похолодало.

– Нет, что ты, Химочка, там такое приключилось, меня не обидели, сейчас вернусь и расскажу.

Схватив все булочки, что были на столе, и бутыль молока, тут же выскочила на улицу. Даже не знаю, что подумал Хима, видя мои действия.

– Госпожа, это много, – маленькие ладошки пытались оттолкнуть угощение.