Короче, никакого способа послать Земле привет. Ну, не очень-то и хотелось. Хотелось доступ к купленным книжкам, которые, разлогинившись, я больше не могу читать. При случае выкачу претензию…

Я гашу экран и замираю в темноте, делаю глубокий вдох.

Стало не только темно, но и прохладно. Ночью будет ещё холоднее? Накрыть князя его камзолом? Хм, мне вроде бы плед попадался. Но один…

Я снова включаю фонарик, выключаю, моргаю им.

— Я скоро, — повышаю я голос, чтобы Даниэль не волновался. Вряд ли он заподозрит, что я вдруг сбежала, я же по местным меркам голая, да и какой смысл бежать в ночь, но подумать, что я упала, ударилась и теперь сама нуждаюсь в помощи, он может.

Меня беспокоят две мысли, и первая попроще. Сейчас я хоть в самый нос ткну князю планшет, реакции не будет, но потом-то Даниэль спросит. И что я скажу? Мне попытаться скрыть планшет? Да ну… Скрывать тупо.

Другая мысль интереснее. А как с бытом справлялась главная героиня? Где она брала свет? Моего планшета у неё ведь не было… А что было? Что-то было, но что, я не помню. Точно, что в дом сиротка пришла с пустыми руками, не считая котомки сухарей и карманов, набитых кислыми яблоками-дичками.

Бытовые артефакты?

Хм…

Так ничего и не надумав, я возвращаюсь в дом, закрываю дверь, и, откликаясь на моё внутреннее желание, призрачным светом наливаются то ли руны, то ли иероглифы. Я категорически против, чтобы сиротка без спроса вломилась в холл.

Вспомнила!

Никакого магического освещения, в книге все пользовались самыми обычными свечами, и целая связка была среди рассыпавшихся вещей.

— Даниэль, сейчас я помогу тебе сесть.

Панталоны я ему, пожалуй, не дам — не удобно их каждый раз стягивать и натягивать, да и стирать тоже. Вооружившись прихваченным из Бьянкиного дома ножом, я превращаю одну простынку в три пелёнки.

— Я нашла замену нижнему белью, — радостно объявляю я. — А завтра кружавчики уберу.

Про обмывание я помню, но воды-то я так и не добыла и искать уже не буду, так что обойдёмся пелёнкой. Я вон тоже без рулона трёхслойной нежности и влажных салфеток обхожусь.

— Сегодня был тяжёлый день, а завтра обустроимся с удобствами. Кстати, мясо на мой вкус в порядке. И ещё одна хорошая новость — воду я буду давать с ложки, а не как в экипаже.

Болтовнёй я стараюсь отвлечь Даниэля от того, что очень неумело в свете фонарика затягиваю под него назначенный пелёнкой кусок хлопка. Ещё и фонарик позволила мельком увидеть. Пусть гадает, что у меня за артефакт, а не переживает из-за происходящего.

Ужин мы репетировали в обед, сколько набирать в ложку, я приноровилась, да и оставалось меньше трети горшочка, так что управляемся мы быстро. Может, уступить свою порцию? Я готова поголодать, но мне так лень заниматься протиранием курицы в пюре…

Будем считать, что на ночь есть вредно.

Я возвращаю князя в лежачее положение, подкладываю ему под голову подушку, накрываю сначала второй половиной шлейфа, а потом и пледом, желаю спокойной ночи, и это последнее, что я помню. Я вымоталась так, что в памяти не остаётся ни как я дошла до своего дивана, ни как легла.

Просыпаюсь я в предрассветных сумерках. Спросонья я думаю, что меня разбудил холод. Простынка, которую я себе взяла, от того, что я крутилась, соскользнула на пол, но потом за окном со стороны улицы раздаётся отчётливый шорох.

8. Глава 8

Резко сев, я бросаю взгляд на князя — глаза закрыты, ещё спит.

Надеюсь, из-за моей возни он не проснётся, но проигнорировать шум ради его удобства я не могу. Я спускаю ноги на пол, и мрамор холодит стопы, к коже липнет пыль. Я не обуваюсь, встаю босиком. Мне мерещится тень за окном, и я крадусь к шторе, встаю сбоку от окна и осторожно выглядываю, опасаясь показать себя той стороне.