Чехлы, как и шторы, не годятся — их стирать не перестирать.

— Чуть-чуть осталось.

Я тащу Даниэля снова за руки, чтобы не возить его головой по камню, снова останавливаюсь и растерянно замираю — а как нам покорить высоту дивана?

За что мне это?

— Давай-ка ты сядешь, — я прижимаю Даниэля спиной к дивану. — И отдашь мне верхнюю одежду.

С разоблачением мужа я справляюсь относительно быстро: расстёгиваю пуговицы, стягиваю камзол. Жилета, который по идее надевают под камзол, нет. Ну, тут скорее удивляться не отсутствию внутреннего слоя, а тому, что князя всё-таки одели, а не голым притащили.

Рубашку я расстёгиваю, но не снимаю, и как-то само собой, между делом, оцениваю открывшееся зрелище с чисто женским интересом. Рельеф вполне чёткий, мышцы за месяц не ушли, а грудь приятно гладкая, безволосая.

— Брюки тоже снимаем.

Упс.

Нормальные люди не стягивают брюки через сапоги, да.

— И обувь.

Трындец.

Носки одевальщики проигнорировали, да и сапоги взяли, похоже, первые попавшиеся, а попались им зимние. Стопы запотели, сопрели. В нос ударил специфический душок… Я-то в летних туфельках, разношенных до состояния тапочек.

Надо было разуть Даниэля ещё в экипаже, но…

Я откладываю сапоги и принимаюсь за ремень.

— Погонишь из княгинь, пойду в горничные, — вздыхаю я, дёргая пряжку. — Подозреваю, из горничных меня тоже погонят.

Пряжка поддаётся, я справляюсь с ремнём.

Теперь, наконец, брюки, под которыми, как я уже подозреваю, нижнего белья нет.

— Сначала на диван? — предлагаю я в очередной раз изменить последовательность.

Я встаю над князем, расставив ноги по сторонам его бёдер. Взгляд князя упирается мне в панталоны, в самое “интересное” место. Не хотела бы я узнать, о чём его светлость сейчас думает. Я приседаю, крепко обхватываю мужа за пояс. Поза с намёком на интим получилась непреднамеренно — я где-то слышала, что тяжести правильно поднимать за счёт ног, а не руки напрягать, вот и пробую изобразить. Я встаю и подаюсь сразу же вперёд, Даниэль оказывается балансирующим на самом краешке дивана. Завалиться я не даю, подталкиваю в нужном направлении.

— Сейчас ты ляжешь. Наверное, будет неудобно, но потерпи, пожалуйста, потому что я всё ещё собираюсь забрать с тебя штаны.

Я оказываюсь права — о нижнем белье никто не беспокоился, Даниэль больше ничем не прикрыт, и я совершаю удивительное открытие — ноги у моего мужа тоже безволосые, гладенькие. И не только ноги. Шевелюра на голове, брови, ресницы, а больше на теле ни единого волоска. На подбородке до сих пор ни намёка на проступающую щетину, даже точек не видно, кожа абсолютно чистая.

Так и комплексы недолго заработать — называется, почувствуй себя на фоне мужа заросшей макакой. Тьфу!

Я укладываю на диван его ноги и сверху набрасываю вторую половину шлейфа.

Про обтирание я не забыла, но заставлять Даниэля лежать открыто пока я решаю проблему воды…

— За окном темнеет, — я поворачиваю его голову так, чтобы он смотрел не в потолок. — Я сейчас занесу, что у нас там есть…

Если нас снабдили едой, то я собираюсь быть жадной, а не делиться с тараканами и мышами. Книжный Даниэль рассказывал, как лёжа в траве, слышал, как вокруг шуршит ночная жизнь.

От падения с багажной уступки только один ящик распахнулся, и часть содержимого просыпалась.

Собирали багаж, похоже, рядовые слуги, потому что упаковано всё на совесть. И вот упаковочные тряпочки я на тряпочки и пущу, прабабушкино платье уцелеет.

— У меня новость, и хорошая, и плохая одновременно, — повышаю я голос, чтобы муж мог слышать меня с улицы. — Каждый ящик тяжелее тебя, Даниэль! Хорошо, что у нас есть весомый багаж, но плохо, потому что за раз я его не сверну.