— Потому что регалии вас не признают, госпожа. Простите…

Чушь какая-то.

— Почему вы уверены, что регалии меня не признают, леди?

— Регалии реагируют на силу крови, госпожа.

Ага…

Понятного мало, но хоть что-то вырисовывается. Сомневаюсь, что артефакты реагируют на титулы, а вот на магию — запросто.

— Ваше сиятельство, насколько мне известно, изначально церемония должна была состояться в столице? Я понимаю, что явиться в храм без предварительно назначенного времени, жест, мягко говоря, скандальный. Но разве это не лучшее решение?

Если я права, в столичной церемонии регалии бы просто не использовали, а значит, проблем с проведением церемонии не будет.

Близняшки переглядываются.

Граф, встрепенувшись, почему-то не спешит отвечать.

Зато Бетти…

— Это будет позор, — хмыкает она.

Вот чему она радуется?

Только что она перечеркнула попытку графа вытащить семью из нищеты, и пусть попытка спорная, но граф хоть пытается. А она? Что-то Бетти не спешит ни замуж за богача выйти, ни обеспечить семье приток финансов каким-нибудь иным способом.

— Госпожа, я прошу прощения, — обращается ко мне граф, — я показал вам не только плачевное состояние графства, но и свою несостоятельность как главы рода.

Меня пугает, как у Бетти меняется выражение лица. Она преображается в хищницу, почуявшую добычу. Она хлопает ладонью по стене храма, к голубому свету добавляется тревожно пульсирующий густо-фиолетовый с кроваво-красным отливом свет.

— Во имя чести я требую суд крови! — торжествующе заявляет Бетти…..

Близняшки ахают.

А регалии отвечают усиливающимся сиянием.

— Бетти.

— Гарет, вы сами признали свою несостоятельность как главы семьи. Так почему вы должны продолжать возглавлять наш род? Что вы можете дать нам, кроме купца в родню? Как новая глава, я буду представлена его величеству. Я смогу просить о некотором смягчении.

Мне трудно судить насколько план здравый, но провокации получили объяснение — Бетти очень точно просчитала реакцию брата. Только вот сомневаюсь, что ответ императора такой же предсказуемый.

Кинжал, спокойно лежавший на столешнице алтаря сам собой сдвигается. Следом положение меняют короны и жезлы, и в последнюю очередь чаша. Артефакты выстраиваются в круговом порядке.

Суд… будет магическим?

Внезапно светящийся орнамент на стенах словно с ума сходит. Линии искажаются, приходят в движение, начинают извиваться подобно змеям. Я не на шутку пугаюсь. Весь свет устремляется к алтарю и очень быстро впитывается, зал погружается в кромешный мрак.

Только артефакты продолжают светиться, однако толку от этого никакого, тьму они не разгоняют.

— Ваше сиятельство? — зову я.

Мне страшно.

Мой голос гаснет во тьме точно также как погас свет.

Я не только ответ не слышу, я себя не слышу.

Я пытаюсь топнуть. Спасибо, что опора остаётся под ногами — звука нет.

Почему я снова в ночном кошмаре?

Регалии воспаряют над алтарём. Впрочем, не исключено, что невидимый алтарь тоже воспаряет, кто его знает. Я смотрю, как регалии начинают кружиться, постепенно набирают скорость и в какой-то момент ускоряются настолько, что глаза за ними не успевают. Я теряю их из вида.

На глаза будто легла чёрная давящая повязка, я больше ничего не вижу.

Волшебный свет возвращается одномоментно. Стены расцветают знакомым орнаментом, и взгляду открывается пустой алтарь. Регалии исчезли. Судя по выражению лиц, произошедшим ошеломлены все и больше всех Бетти. Результат получился явно не тот, который она ожидала.

Свечение появляется у головы графа и материализуется короной на его голове.

— Нет… — выдыхает Бетти. — Нет!